хочешь! Только… - мой голос окончательно ломается. – Больше не делай так, хорошо?
- Как?! – всхлипывает она. – Ты же сам хотел сделать меня вашей шлюхой? Поразвлечься… записать видео! А потом показывать его своим друзьям, и смеяться надо мной!
В сердце что-то больно колет. Не понимаю, откуда она могла узнать о том, что я и правда раньше занимался подобным…
- Детка, что ты такое говоришь? – вступает Марк. – Мы бы никогда тебя не записали без твоего согласия! Мы бы…
- А раньше? – Ника отстраняется и заглядывает нам в глаза по очереди. – Раньше разве вы не делали подобное?
Я нервно сглатываю. Так хочется соврать ей сейчас. Выглядеть лучше, чем я есть на самом деле, но… Я не буду этого делать.
Гладя в её ясные, такие чистые глаза перед моими пролетает вся прошлая жизнь, с её ошибками, порочными развлечениями и грехами. Я понимаю, насколько недостоин эту девушку. Чёрт. Конечно же, я ей совсем не пара! Но… все последние дни рядом с ней мне так хотелось верить, что…
- Делали, - выдыхаю я. – Но то было с другими женщинами. С тобой – никогда.
- А что, - Ника вытирает глаза ладонью. – Разве те женщины заслужили такое обращение?
Я не понимаю, почему этот вопрос так сильно заботит её, но не ответить не могу.
- Ника, - стараюсь говорить спокойно, не зная, как она отреагирует на правду. – Они ничего для нас не значили. Это прозвучит неприятно, но… - тяжело вздыхаю. – Они были для нас просто шлюхами. Порочными и на всё готовыми. Поэтому раньше я… Я записывал видео с ними и…
- И сливал их в сеть? – вздрагивая всем телом, спрашивает она. В её взгляде столько боли и осуждения, что я не выдерживаю и опускаю глаза вниз. – Вы не думали, что это может разрушить чью-то жизнь?
Я пытаюсь понять невысказанный смысл её вопроса, но так и не могу постичь то самое, второе дно, которое она явно скрывает…
- Когда твоя жизнь разрушена, тебе нет дела до жизней других людей, - спокойно отвечаю ей, чувствуя внутри неприятную пустоту. – Марк всегда был против этого, - сам не знаю, зачем, добавляю я. – Он не при чём…
- Ника, малышка, - Марк подхватывает её на руки и закутывает в свою рубашку. – Тебе нужно успокоиться.
Друг ласково гладит её по лицу. А потом стреляет в меня негодующим взглядом. Я понимаю, что он хочет сказать: «Зачем ты всё это ей рассказываешь? Не видишь, в каком она состоянии?»
Я ничего не отвечаю. Лишь смотрю на них. Они оба молоды, красивы и полны надежд. Ни Марк, ни Ника никогда не пробовали на вкус предательство близких, никогда не разочаровывались… Наверное, это и хорошо. Они выглядят идеальной парой. И я… я кажусь тут лишним.
Поднимаюсь с колен и подхожу к двери.
- Завтра рано утром мы улетим в рейс, - говорю, не оборачиваясь. – А потом, когда вернёмся… Ты будешь свободна.
Закрываю глаза и застываю на секунду, понимая, каким я был глупцом, если надеялся, что один идеальный день сможет заставить её передумать… Я и правда хотел, чтобы Ника почувствовала себя любимой сегодня. И чтобы не захотела уходить. Не бросала… меня.
Но моим глупым мечтам не суждено сбыться. Ника уйдёт. Я видел это в её глазах.
Она уйдёт и заберёт с собой частицу меня. Мою лучшую часть, которая, как оказалось, всё ещё есть во мне.
Ну а мне… останется лишь пустота. Равнодушная, холодная и совершенно бесчувственная. Да, пустота – это то, чего я заслужил.
Глава 63
Глава 63
Ника
После моего нелепого выступления, когда адреналин несся по венам вместо крови наступает полная апатия.
Не хочу ничего.
И нет сил ни на что.
Мне казалось, что после всего, что я сделала, что высказала им, мне станет легче. Но я обманулась. Не стало.
Стало хуже.
Где-то в глубине души я понимаю – они на самом деле сегодня хотели искренне меня порадовать. И все это – бутик, ресторан, их галантное со мной обращение, яхта – все это не было игрой. Наоборот. Именно сегодня они и не играли! Это было по-настоящему.
А я всё испортила.
Если бы меня не переклинило, этот день мог бы стать самым счастливым за всё наше знакомство. Полным любви, преклонения, нежности, радости, секса…
Красивого секса. Страстного. Настоящего.
Но…
В то же время я понимаю, если бы я позволила им сегодня исполнить задуманное – я бы себе этого не простила.
Если бы я окончательно сдалась, стала бы их очередной жертвой – все бы для меня кончилось очень плохо.
Да, сейчас они говорят о том, что не хотят видеть меня шлюхой, что я другая.
Сейчас!
Но кто гарантирует, что завтра они не выбросят меня как котенка, который надоел?
Не хочу.
Не хочу быть их игрушкой.
Вообще ничего от них не хочу.
Что-то умерло внутри меня.
Они забрали не только мою невинность, но и наивность, веру в людей, веру в счастье.
Костя сказал, что они меня отпустят после рейса?
Ну и отлично. Вернусь к тете Лене, маминой подруге, постараюсь восстановиться в институте, или перевестись в другой. Может, пойду работать стюардессой в какую-нибудь не пафосную компанию.
Буду жить дальше.
Одна.
Не хочу никого видеть рядом.
Ох… Ника, Ника…
Опять хочется плакать, потому что безбожно вру сама себе!
Я хочу! Очень хочу! Хочу видеть их. Обоих. И Костю, и Марка. Хочу, чтобы всегда смотрели на меня так, как сегодня, только по-настоящему, без игры. Чтобы… чтобы восхищались мной, обожали… любили… Но это невозможно. Поэтому я запрещаю себе хотеть. И чувствовать.
- Малышка… как ты? Нам… нужно перейти в другую каюту, тут стекла, боюсь, ты поранишься.
Голос Марка такой ласковый, и в то же время напряженный. И смотрит он так…странно. Словно боится за меня.
Костя ушел. Марк остался.
Было бы лучше, если бы ушли оба.
Невыносимо видеть их. После всего…
Сижу, опустив голову, сцепив зубы. Может, стоило рассказать им всю правду? А не говорить полунамеками? Они ведь так ничего и не поняли!
- Малышка?
Он обнимает меня, осторожно пытаясь поднять. Тело не слушается. Не двигается. Я не помогаю ему, просто как сломанная кукла вишу на руках.
Мы все-таки перебираемся в соседнюю каюту – Марк
