– Вот и молодец.
Они пожали друг другу руки, и британский консул протянул Мундику двадцать франков – на всякий случай. Затем он поспешно удалился, оставив дверь комнаты, где они беседовали, настежь открытой. Из двери в комнату вливалось столько яркого солнечного света, что Мундик даже попятился. Все вокруг казалось ему либо непроницаемо черным, либо ослепительно-белым. Однако теперь он был свободен. Он мог идти, куда захочет – в точности как тогда, в Сонгкураи, когда пришли союзники и всех освободили. Он помнил, как стоял тогда в толпе других узников лагеря и смотрел, как охранников, превративших их жизнь в ад, строем уводят прочь, а какой-то австралиец рядом с ним засмеялся и сказал: «Вот теперь пусть сами такой жизни попробуют!»
Но война не закончилась, когда кем-то там всего лишь был подписан мирный договор. Она засела у Мундика внутри. А когда у тебя внутри застрянет такая страшная вещь, как война, от нее уже никогда не избавиться.
Мундик нашел парикмахера и решил наголо обрить себе голову. После этого он вновь почувствовал себя чистым, свежим и готовым поесть. Грузчики у причала выгружали с какого-то нового судна кипы газет, громко предлагая их прохожим: «Британские газеты! Британские газеты, только что из Великобритании! Vous voulez?[31]»
Но Мундик даже не остановился. Плевать он хотел на новости из Великобритании. Меньше всего он хотел сейчас прочесть какую-нибудь очередную историю бывшего военнопленного, который не выдержал «мирной жизни» и повесился. Он хотел одного: получить обратно свой паспорт и отправиться на поиски мисс Бенсон.
32. Лондон, декабрь 1950
Едва стала известна криминальная история с участием Нэнси Коллетт, как британские газеты принялись неустанно сообщать все новые и новые ее подробности.
Сама Нэнси представала в их репортажах как строптивая, холодная и расчетливая особа. В «Санди Мейл» была помещена ее старая фотография – они с мужем пьют чай в окружении шимпанзе. Как ни странно, на этой фотографии она не выглядела ни строптивой, ни холодной, ни расчетливой. Обыкновенная молодая женщина; голова у нее обвита каким-то пестрым шарфом, и она вместе с мужем ест мороженое, и оба смеются.
Еще одна фотография Нэнси Коллетт появилась на первой полосе газет «Дейли Миррор», «Йоркшир Ивнинг Пост» и «Санди Диспетч». На ней Нэнси была почти неузнаваема – это, видимо, было еще до того, как она перекрасила волосы. Но и здесь она выглядела самой обыкновенной, даже простенькой. На ней была шляпка с какими-то пластмассовыми вишенками, и если что в ее внешности и бросалось в глаза, так эта нелепая шляпка.
Третья фотография, сделанная в день свадьбы Нэнси, была представлена в «Таймс», в «Дейли Скетч» и в «Манчестер Ивнинг Ньюз». Лицо ее было скрыто букетом цветов, и она стояла под руку с мужем (ныне покойным Персивалем Коллеттом сорока двух лет), одетым в свадебный костюм. Рядом с ним Нэнси выглядела очень молоденькой. У нее были симпатичные, по-детски пухлые щечки, и от волнения она даже на цыпочки приподнялась.
Но в газетах ее продолжали описывать как некую сексуальную хищницу. По крайней мере тридцать джентльменов выступили с признанием, что имели с ней интимную связь. А через некоторое время появилась та знаменитая фотография, которую потом перепечатали чуть ли не все ежедневные и воскресные газеты. На этой фотографии Нэнси была запечатлена в весьма зазывной позе на диване, одетая в украшенную кружевными оборками открытую блузку; кроме блузки, на ней был только пояс с резинками, чулки и туфли на высоких каблуках. Никакой юбки не было и в помине. И она возлежала в провокационной «позе одалиски», подпирая одной рукой голову, но почему-то казалось, что шея ее мучительно напряжена, а улыбка намертво застыла на губах – видимо, ей все-таки было неловко сниматься полуодетой и она жалела, что на ней нет хотя бы юбки.
Совершенное Нэнси Коллетт преступление обсуждали без конца и с самых разных сторон. Говорили, что она была в отчаянии от физической немощи своего супруга, связанной с его ранениями, полученными во время войны, а потому удовольствия ради заводила многочисленных любовников. (Интимное бритье в обществе убийцы – таков был один из газетных заголовков.) А в одну из ночей (точное число так и не было установлено) Нэнси Коллетт – согласно одним версиям, она была пьяна, согласно другим абсолютно трезва и хладнокровна, – поднялась в спальню и несколько раз ударила острым ножом своего спящего мужа. Она убила его, потому что сделать это ей было очень легко, а потом еще долго сидела рядом, наслаждаясь видом убитого, и лишь с наступлением дня решила сбежать.
По мнению большинства, Нэнси Коллетт была воплощением сорвавшейся с поводка страсти. Эта особа с презрением отвергала ограничения, которых требует цивилизованное общество, и шла на поводу у своих животных инстинктов. Однако британская публика не только возмущалась тем, что сделала Нэнси, но и восхищалась ею. Люди раскупали все газеты, где помещались материалы о ней. Многие приходили, чтобы посмотреть на тот дом, где она жила. Одна из ее соседок чуть ли не весь день проторчала на улице, вновь и вновь рассказывая любопытствующим, как первой наткнулась на мертвое тело Персиваля. При этом она размахивала кусками обоев, содранных ею на месте преступления.
Теперь заголовки газетных статей, посвященных Нэнси Коллетт, выглядели так:
Где находится Нэнси Коллетт?
Эта женщина должна быть повешена.
Самая разыскиваемая преступница Британии.
Ее, правда, видели в середине октября на борту лайнера «Орион», однако в списке пассажиров судна женщина по имени Нэнси Коллетт не значилась; не имелось и ни малейших свидетельств того, что таковая прибыла в Брисбен. Нэнси Коллетт попросту исчезла. И, возможно, существовала теперь под другим именем. Ключа к этой загадке пока никто не нашел.
Именно поэтому британские газеты обратили особое внимание на предполагаемую соучастницу Нэнси. На пресловутую «женщину без головы», о которой тоже было известно крайне мало. Она жила одна и двадцать лет преподавала в школе домоводство. В полиции имелись сведения, что она вроде бы занималась мелким воровством. Тут же в газетах появился материал под броским заголовком: Старая дева, двадцать лет преподававшая в школе домоводство, как одна из сторон мрачного любовного треугольника! За отсутствием фотографии руки у карикатуристов оказались развязаны, и на дворе у них наступил настоящий праздник.
Преступление, совершенное Нэнси Коллетт, стало крупным событием 1950 года, даже более крупным, чем дело Нормана Скиннера по кличке Скорняк. Настолько крупным, что о нем упомянули по радио сразу после рождественского выступления короля, сообщив, что «Скотланд Ярд непременно продолжит поиски Нэнси Коллетт и ее таинственной сообщницы».
33. Веселого Рождества, Марджери Бенсон!
Инид была не просто бледной – она была пепельного оттенка.
– Сколько времени обычно нужно британским газетам, чтобы добраться до Новой Каледонии? – спросила она у Марджери.
