Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
— Следующий вопрос.
— Да, я советовала ему это сделать, хотя не знала, что именно.
— Но вы его поощряли?
— Он сказал, что должен сделать нечто для пресечения антиевропейского заговора, но придётся нарушить устав.
— А вы что на это?
— Если тебе так подсказывает сердце, посылай устав в задницу.
Не давая мне задать следующий вопрос, она рвётся вперёд.
— Когда всё случилось, это было в пятницу, он пришёл с работы домой и плакал, ничего не объясняя. Я ему сказала: «Что бы ты ни сделал, всё хорошо, если ты сам считаешь это правильным». Да, он так считал. Значит, говорю, всё хорошо?
Позабыв о недавнем отказе, она отпивает бургундского.
— А если бы он узнал, с кем всё это время имел дело? — подсказываю я.
— Он бы во всём признался или покончил с собой. Вы это хотели от меня услышать?
— Это информация.
Она повышает голос, но тут же снова переходит на пониженные тона.
— Он не умеет лгать, Нат. Для него главное — правда. Как от двойного агента от него не будет никакого толку, даже если бы он согласился, что исключено.
— А ваши свадебные планы? — снова подсказываю я.
— Я пригласила кого только можно в паб после церемонии, как вы того требовали. Эд считает, что я сошла с ума.
— Ваше свадебное путешествие. Куда поедете?
— Никуда.
— Закажите отель в Торки, как только вернётесь домой. «Империал» или на этом уровне. Номер для новобрачных. На две ночи. Если потребуют депозита, заплатите. А теперь придумайте повод открыть сумочку и поставьте её между нами.
Она достаёт из сумочки бумажную салфетку, промокает глаз и как бы по рассеянности ставит её открытой между нами. Я отпиваю шампанского, а левой рукой незаметно под столом бросаю в сумочку тюбик с помадой.
— Как только займём свои места, мы в эфире, — предупреждаю я её. — Везде микрофоны и люди Перси. Будьте такой же ершистой врединой, как всегда, даже ещё похуже. Понятно?
Отчуждённый кивок.
— Не слышу ответа.
— Да поняла, б…, — шипит она в ответ.
Метр нас уже ждёт. Мы усаживаемся в нашем уютном уголке лицом к лицу. Метр заверяет меня, что во всём ресторане нет лучше обзора. Не иначе как Перси посылал его в школу, где учат приёмам обаяния. Меню всё такое же огромное. Я настаиваю на закусках. Флоренс против. Я предлагаю копчёного лосося, и она даёт своё согласие. В качестве основного блюда мы сходимся на палтусе.
— Значит, сегодня выбираем одно и то же, сэр, — восклицает метр так, словно раньше мы каждый день поступали иначе.
До сих пор она избегала на меня смотреть. И вот наши взгляды встречаются.
— Вы мне не скажете, за каким хером вы меня сюда притащили? — бросает она мне в лицо.
— Охотно, — отвечаю я на таких же повышенных тонах. — Человек, с которым вы живёте и за которого собираетесь замуж, идентифицирован нашей службой, на которой вы ещё недавно состояли, как добровольный сотрудник русской разведки. Хотя, возможно, для вас это не новость. Или новость?
Занавес поднят. Действо начинается. Как когда-то мы с Прю разыгрывали спектакль для московской прослушки.
* * *
В Гавани мне приходилось слышать, что Флоренс девушка горячая, но убедиться в этом я смог лишь однажды — на корте. Если вы меня спросите, было ли её раздражение настоящим или показным, я отвечу так: оно выглядело естественно. Она выдала грандиозную импровизацию на грани высокого искусства — с неожиданными ремарками, вдохновенную, спонтанную, безжалостную.
Сначала она выслушивает меня, застывшая, с каменным лицом. У нас, говорю, есть неопровержимые аудиовизуальные свидетельства совершённого Эдом предательства. Вы, говорю, можете сами в этом убедиться на закрытом просмотре (наглая ложь). У нас есть все основания считать, что на момент ухода из Конторы вы ненавидели британскую политическую элиту, поэтому неудивительно, что вы сошлись с закоренелым одиночкой, который пустился во все тяжкие и передаёт русским наши важнейшие секреты. Но, несмотря на этот акт высшего недомыслия, чтобы не сказать хуже, я уполномочен протянуть вам спасательный трос.
— Объясните Эду доходчиво, что он спалился по полной программе. Что у нас есть железные доказательства. Что непосредственное начальство жаждет его крови. Но есть путь к спасению, если он согласится к сотрудничеству без всяких оговорок. А если у него возникнут сомнения, альтернатива — долгий тюремный срок.
Всё это, как вы понимаете, спокойным голосом, никакой драмы, и лишь однажды меня прервал приплывший копчёный лосось. Она сидит тихо, видимо, готовится к выплеску праведного гнева, однако за всё время нашего общения я не видел и не слышал от неё ничего, что подготовило бы меня к столь масштабному взрыву. Полностью проигнорировав моё недвусмысленное заявление, она кидается с открытым забралом на заявителя, то бишь на меня.
Мол, я себя считаю центром вселенной только потому, что я шпион, а так-то я обычный задрот из частной школы. Бадминтонный рыбак, вот я кто. На корте цепляю на крючок симпатичных парней. Запал на Эда и специально его подставил, выдал за русского шпиона, потому что он отверг мои домогательства.
Слепо кидаясь на меня, она ведёт себя как раненый зверь, яростно защищает своего мужчину и ещё не рождённого ребёнка. Даже если бы она всю ночь собирала накопившийся негатив в мой адрес, вряд ли бы у неё получилось лучше.
К нам зачем-то подходит метр с вопросом, всем ли мы довольны, и после этого она возобновляет атаку. Действуя строго по учебнику, в какой-то момент она совершает первое тактическое отступление.
Ладно, допустим, только для поддержания дискуссии, что Эд действительно проявил нелояльность. Предположим, однажды он напился в слюни и русские пригрозили ему компроматом. Эд пошёл на сделку, хотя он бы этого ни в жизнь не сделал, но допустим. Правильно ли она понимает, что он без всяких оговорок должен подписаться как долбаный двойной агент, прекрасно осознавая, что мы спустим его в унитаз в любую минуту? Тогда скажите ей вкратце, будьте любезны, какие гарантии даёт ваша Контора двойному агенту, который для неё никто и который должен засунуть голову в пасть долбаному льву?
Я отвечаю, что Эд не в том положении, когда можно торговаться, он должен либо довериться нам, либо готовиться к последствиям, и от новой атаки меня спасает появление палтуса, которого она разделывает негодующими короткими ударами, пока обдумывает второе тактическое отступление.
— Предположим, он согласится на вас работать, — допускает она, совсем чуть-чуть смягчив тон. — Предположим такое. Допустим, мне удастся его уговорить, хотя это не так-то просто. А дальше он совершит ошибку или русские его сольют, не важно. Что тогда? Он раскрыт, использованный товар, можно выбрасывать на помойку. Зачем ему эта хрень? Стоит ли ввязываться? Почему не послать вас всех по матери, а самому отправиться за решётку? Что хуже? Стать гребаной марионеткой для тех и других и однажды получить пулю в затылок в тёмном переулке или заплатить по счетам и выйти на свободу честным человеком?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
