Всегда непрочно, ненадежно зданье,Основанное на любви толпы[47].
Мистер Гилмартин, атрибутируйте цитату. Да, сэр. «Генрих IV», часть вторая. Как вы думаете, значит ли это, что Шекспир был снобом? А, мистер Г.? Не обязательно, профессор Дж. П. У. Ф. Возможно, это просто значит – он знал, что к чему, почем на рынке деньги и всякое такое. И вообще, снобы не всегда ошибаются. В.: А вы сноб, мистер Г.? О.: Время от времени, сэр, по мере необходимости и смотря по ситуации. Так же, как вы и все прочие люди… Любого возьми, он считает себя выше хоть кого-нибудь, верно, сэр? Мы с вами, например, снобы от литературоведения. Не то чтобы я ставил себя на равную ногу с вами, сэр, но я уже начинаю судить о людях по тому, насколько хорошо они знают английскую литературу. Но это вопрос непростой… Вот моя мать, например, считает, что Томас Гарди – первосортный автор, non penis canina[48], но я заметил, что порой она обращается к «Отверженным», а сегодня я застал ее за чтением «Сент-Эльмо», который наверняка получил какую-нибудь премию как Самый Худший Роман. Какой из этого сделать вывод? О вкусах не спорят. Тетя Мин к этой фразе неизменно прибавляет: «…сказала бабка, поцеловав корову». А мой отец вечно перечитывает Вудхауса и вдруг повергает меня в столбняк цитатой из Оссиана, которого, как выясняется, впитал вместе с материнским молоком. Я не читал Оссиана, но надо как-нибудь в него заглянуть… А что впитал с материнским молоком я? «Шведскую семью Робинзон», неплохо, а еще – «Детей воды»; проф. Дж. П. У. Ф. высочайше одобряет ее как подлинный образец английской литературы, но она к тому же одна из ужаснейших, нравоучительнейших детских книг – даже среди тех, что написаны пасторами низкой церкви[49]. Но еще – «Приключения Сэмми и Сюзи Хвостикс» и «День рождения крольчонка Пушистика», а это вообще никакая не литература… В.: Случалось ли вообще хоть кому-нибудь (за возможным исключением вас, сэр, проф. Дж. П. У. Ф.) вырасти на строгой диете из Лучших Образцов Человеческой Мысли? Нам всем нужна определенная доза мусора, чтобы оставаться людьми (опять же, за возможным исключением вас, сэр, проф. Дж. П. У. Ф.). Вроде «Июня в январе», так что давайте поставим ее еще раз. Удивит ли вас, профессор, если вы узнаете, что я вырос на газетных комиксах – да, всеми презираемых смешных картинках – и до сих пор глотаю их по нескольку штук в день? Я почерпнул из «Матта и Джеффа» множество ценнейших фраз. «Такое невежество действует освежающе», – говорит Матт, когда Джефф пытается написать слово «банан». А Джефф, добившись расположения прекрасной и грозной мисс Клатц, восклицает: «Матта кондрашка хватит от ревности». Мэгги, охаживая Джиггса скалкой, кричит: «Насекомое! Приземленный обыватель!» Я не могу без этих комиксов, как наркоман – без своей понюшки. Они не дают мне потонуть под грузом блистательности, устремлений, озарений, неземной красоты – то есть всего, что представляет собой английская литература. Разум не выносит величия в слишком большой дозе. Во всяком случае, мой разум. Очевидно, что вы, проф, этим не страдаете… В.: Скажите мне, проф, ради всего святого, как это получилось, что вас наградили таким имечком – Джеймс Плиний Уитни?[50] Нет, я ничего не имею против старины Дж. П. У. Никоим образом. Его нельзя назвать лодырем. А его лучшее достижение – то, что он привел Ниагарский водопад в каждый дом, как «Любовь цветет». Мощь водопада льется, мигая и дрожа, в стеклянный пузырек с крохотным острым хвостиком. Да, наша система гидроэлектростанций, которая превыше всяческой похвалы, вышла из чресел – извините за кажущуюся неделикатность выражений – Джеймса Плиния Уитни! В.: Так дело в этом? Неужели, когда вы все еще дремали в материнской утробе, вашим родителям было видение, что вы принесете канадской молодежи иной свет – свет Английской Литературы? Свет, невиданный на суше и воде[51], пока деятели вроде вас не начали перекачивать его в тысячи сияющих, вибрирующих ламп вроде меня, не говоря уже о много большем числе тусклых лампочек, годных только для чуланов и студенческих меблирашек? И у каждого из нас – крохотный острый хвостик на конце, чтобы прокалывать пузыри самомнения людей, не верящих в наш авторитет; вы в этом деле виртуоз, а, проф? О да, теперь я понимаю. Ваше имя, Джеймс Плиний Уитни Фрост, – один из великолепных каламбуров, которые так любит жизнь, но оценить их способны лишь немногие. Такие, как я… Однако «Июнь в январе» больше не подпитывает мою меланхолию. Что теперь поставить? «Любовь в цвету»?
