— Как ты смог это сделать? Признавайся?! Даже пробуждение демонического артефакта не могло дать тебе столько силы.
— «Даже не вздумай, — тихо сказал я в общий голосовой чат, — твое единственное превосходство — это я. Выдашь секрет — тут же потеряешь всё, чего достиг».
Чи Хон закрыл глаза, не зная, что ему делать. С одной стороны старик давил на него, требуя признаний, с другой был я, его надёжный советник и друг.
— Простите учитель, — он глотал слова, с трудом их проговаривая, — я не достоин быть вашим учеником. Простите что посмел претендовать на это звание, но никакого секрета нет, и я действительно ничего не умею, мне просто повезло.
От моего внимания не укрылось, как старик, спокойно взирающий на Чи Хона, двумя пальцами правой ноги поднял с пола маленький камешек и без замаха ноги, кинул его в парня. Снаряд был запущен с такой скоростью, что по моим расчётам позже, мог пробить голову Чи Хону. Но сейчас я сразу активировал лезвие, чтобы за долю секунды, до того как он коснётся головы, разрубить пущенный снаряд пополам. Безвредно чиркнув по волосам, две половинки, потеряв скорость и убойную силу, упали на пол. Я сразу же сказал о попытке убийства Чи Хону. Тот протирая глаза от текущих слёз, посмотрел на старца и своим «особенным» обиженным тоном произнёс.
— За что, учитель?!
Тот молчал и словно отстранившись от всего, задумался.
Его размышления прервали две молодые, пышущие красотой и здоровьем девушки, которые запищав от радости, кинулись обниматься. Старик, тут же изменился, обнимая их к ответ и при этом не упуская момента, чтобы полапать за все выступающие мягкие места.
— Дедушка Эй, — те легко ударили ему по рукам, но снова и снова ластясь к нему, — вы снова за своё?! Так нельзя!
Похоже в эту игру они играли довольно часто, поскольку разыгрывание ролей плохого дедушки и милых внучек продолжалось до самого приноса первых блюд. Только когда принесли огромные блюда с рисом, мясом и овощами, лицо старика изменилось всего на секунду, тогда он приказал, обращаясь к Чи Хону.
— Пока не съешь всё, что принесут, отсюда не уйдёшь.
Затем он снова стал милым дедушкой и поедая с рук девушек тонкие ломтики мяса, продолжал с ними ворковать.
Проходил час, другой, а слуги всё продолжали и продолжали носить еду, которую бедный Чи Хон, старательно запихивал себе в рот. Он дважды проблевался, настолько переел за вечер, но старик был неумолим, и тут же за каждое его опустошение желудка, приказывал принести ещё еды.
— Простите что нарушаю ваш отдых великий мастер, — в беседку заглянул владелец заведения, — всем ли вы довольны? Нужно ли ещё что-то?
— О, конечно нет, Дарел, всё великолепно, — помахал рукой старикашка, которому старалась попасть виноградинкой в рот одна из девушек, старательно уклоняясь при этом от его второй руки, пытавшейся залезть ей под короткое платье.
— Сможете ли вы принять гостей вашего спутника? — извиняясь, с поклонами спросит владелец, — они случайно оказались рядом и хотели бы решить с ним одно важное дело.
— Зови, мы всё равно у тебя надолго, — щедро согласился тот.
Через пару минут, на входе беседки появилось шесть старейшин, которые шли в нашу сторону с весьма воинственными взглядами на лицах, но чем ближе подходили и чем больше происходило узнавание того, кто сидел рядом с Чи Хоном, тем больше спадала с них внешняя спесь. В беседку они уже вползали на коленях, низко кланяясь.
— Чего вам? — хмуро произнес старикашка, поскольку едва увидев посторонних, обе девушки, до этого сидевшие на его коленях, тут же целомудренно слезли с них и встали за его спиной, сложив руки на животе.
— Великодушно просим простить Благородного мастера Эй Чи, — на старейшин клана было жалко смотреть, — мы пришли принести извинения вашему спутнику и даже не надеялись встретить тут вас.
— А-а-а, так это вы проиграли моему ученику? Вот же бестолочи, — словно само собой разумеющееся произнёс старикашка.
— Этот достойный молодой воин, является вашим учеником? — у наших гостей затряслись руки и стали округляться глаза.
— Ну, не бог весь что, — тот покрутил рукой в воздухе, — но видимо пару ударов смог запомнить, если уж вы умудрились проиграть такому идиоту.
В беседка настала тишина, поскольку старейшины обливались потом и не знали, что сказать дальше. Помог им сам старик.
— Извинения. Вы сказали, что хотите принести их?
Старейшины синхронно кивнули.
— Насколько я помню правила поединка Ветра, — он нахмурил лоб, — я могу выбрать любую вашу девушку?
Снова синхронные поклоны, в этот раз более радостные и частые.
— Хочу вот ту! — он пальцем указал куда-то влево, — та что гневно дышит и яростно сжимает кулаки. Ваша ведь?
Снова синхронизация голов была на высоте.
— Она была причиной поединка?
Опять кивки.
— Ну всё, значит решено. Отдавайте рабыню и выметайтесь, вы мешаете мне отдыхать.
— «Рабыню? Какую такую рабыню? Ник?! Что происходит? — раздался жалобный голос Чи Хона, на мгновение переставшего есть».
— «Если бы я сам знал, — тяжело вздохнул я, — думаю, если бы кто-то посещал чаще библиотеку, то я бы смог ответить на этот вопрос. А пока, почему нам за поединок отдали девушку, да ещё и в качестве рабыни, я не имею ни малейшего понятия. В той информации, что я черпал про этот поединок, об этом не было ни слова».
Слёзы брызнули из глаз парня, и тут же старейшин, видимо принявших их на свой счёт, словно ветром сдуло из беседки. Зато спустя минуту, к нам присоединилась обсуждаемая личность. Которая хоть и выглядела спокойной, но по её бешенному пульсу и раздувающимися крыльям носа было понятно, что не совсем по своей волей она к нам пришла.
Зато старикашка, при виде её красоты, восхищённо попытался свистнуть, что конечно же не получилось из-за отсутствующих зубов. Тут же у меня возник вопрос, как и чем он вообще сегодня ел, если ему нечем пережёвывать пищу. Вопрос добавился, к той куче, что накопилось у меня сегодня с самого начала знакомства с ним.
— Как звать тебя красавица, — на его лице появилась маслянистая улыбка, и он подвинул девушку к себе, — ух, какое сладкое, сочное тело!!!
— Я рабыня вон того урода, — дерзко заявила девушка, сбрасывая руку со своей ноги, — а не ваша, так что руки прочь мерзкий старикашка.
С этими словами она подошла и села рядом с Чи Хоном, который одновременно ел и старался не выблевать пишу.
На секунду в беседке воцарилось молчание, а потом тот, кого обозвали, разразился смехом. Смеялся он долго и заразительно, так, что даже перестал есть Чи Хон, он оторвался от еды и удивлённо посмотрел на своего учителя.
— Давно меня так не называли, — утирая слёзы, сказал тот, — внучка, ты не знаешь, кто я?
