«Виконтесса» закрыла глаза, концентрируя внимание на своём внутреннем состоянии. Ударяла по клавишам — сильнее, тише, — прислушивалась к тактильным ощущениям, безуспешно взывая к памяти. Ничего не шло — ни из души, ни из сознания, ни от одеревеневших пальцев. Гримасничала, вслушиваясь в раздающиеся звуки. Даже не обладая музыкальным слухом, слышала их какофонию — жалкую и неуверенную.
— Фальшивишь, Шэйла, — услышала она за спиной.
Повернув голову к двери, увидела Стэнли. Выглядел он бодрым.
— А я решил посмотреть, кто мучает инструмент, — поморщился он, как от зубной боли.
— Думала смогу музицировать. Но нет… Всё ещё больно, — она усердно потёрла левое плечо, опуская крышку.
— Сильно болит? — проявил участие «муж». — Солью греешь?
— Натираю… эликсиром.
— Жаль, что мы не услышим твою игру на приёме. Лорд Грандовер будет расстроен. Но петь ты сможешь, — наклонив голову к плечу, виконт не спускал глаз с жены.
Петь? Ольга сглотнула тягучую слюну:
— Не смогу. Горло тоже болит, — оставалось сослаться на «маму» — она же в курсе — и заручиться её поддержкой. Смешно! Она научилась лгать. Да так гладко.
Мужчина забрал со столика газету и направился к распахнутой двери.
— Стэнли, — остановила его Ольга. — Мне нужно тебе сказать…
Он в ожидании недоверчиво посмотрел на неё. На жене не было тяжёлых украшений, к которым он привык, а пёстрая шаль на плечах притягивала взор. Шэйла выглядела непривычно простовато и очень мило. Нежный румянец на щеках подчёркивал матовость кожи. Стыдливо опущенные глаза и припухшие губы вызвали воспоминания о недавнем прерванном поцелуе.
— Ты, наверное, уже знаешь, что я после падения не всё помню, — тихо заговорила она, подняв на него глаза. — Многое во мне тебе кажется странным. Так?
Он молчал, задумчиво глядя на неё. Яркая синева глаз казалась опасной и манила, снова затягивая в омут.
По блеску в его серых с прищуром глазах Ольга поняла, что на верном пути. Она вздохнула:
— Прости меня, если обидела тебя. Это вышло… Не знаю я, как это вышло… — заговорила она громче. — Если ты мне поможешь, я справлюсь со всеми своими страхами, и память быстро восстановится.
Он медленно осматривал её: как она смущённо опустила глаза, как теребит кисти на шали. От прежней виконтессы не осталось ничего. В душу ядовитым дымом проникало сомнение, но… его жена никогда не была лицемеркой.
— Не волнуйся так, Шэйла.
Она шагнула к нему и, преодолев робость и неловкость, обняла его за талию. Прижалась:
— Прости.
Сказать, что он был удивлён, было бы неточным. То, как она посмотрела на него — просяще-умоляюще и по-детски трогательно, — вызвало непроизвольную улыбку. Он поднял её лицо за подбородок и коснулся губами лба. А стоило ей улыбнуться в ответ и облегчённо выдохнуть, в его душе разлилось тепло.
— Мир, да? — спросила она, прижимаясь к нему крепче и чувствуя поглаживания его рук на своей спине.
— Мир, — повторил он обескуражено, так и не поняв до конца, что сейчас между ними произошло.
Несколько секунд его глаза отражали недоверие и отчуждённость. Затем их наполнил мягкий внутренний свет. Губы дрогнули в улыбке.
В гостиную стремительно вошёл лорд Малгри. Он резко остановился и собрался отступить, но его уже заметили.
Ольга отшатнулась от виконта и поспешно вернулась к пианино. Убрала нотный альбом и задвинула стул.
Стэнли ничуть не смутился.
Мартин неловко кашлянул и просевшим голосом сказал:
— Простите, не знал, что вы здесь, — опустил глаза и прошёл к столику. Забрал с подноса свежую почту. — Стэнли, ты сегодня едешь в клуб? — спросил он.
Тот, не колеблясь, ответил:
— Еду.
— Перед отъездом зайдёшь ко мне. Передам тебе папку с бумагами для лорда Грандовера.
Он глянул на Ольгу, быстро развернулся и вышел, а у неё перехватило дыхание. Перед глазами бесновалась метель из розовых хлопьев. «Виконтесса» сжала спинку стула, и её руку накрыла ладонь виконта.
— Шэйла, что? — поддержал он её под локоть. — Голова закружилась?
Ольга не заметила, когда он успел подойти.
— Немного, — прошептала она, ощущая себя предательницей. Почему стало так неловко, будто её застали за чем-то плохим? Почему ей больно? Почему лорд Малгри так прочно вошёл в её мысли?
За столом за ленчем Ольга ела в гордом одиночестве. Она не стала переживать по этому поводу. Выпитый бокал креплёного сладкого белого вина значительно повысил градус её настроения.
Вернувшись к себе и услышав в туалетной комнате шум, Ольга заглянула в неё. Мадди наводила порядок на полке с мыльными принадлежностями. У ванны лежал мокрый коврик. Пахло сандалом и острым маслянистым запахом ели. Скорее всего, беспорядок устроил собирающийся в клуб виконт.
К его отъезду «виконтесса» отнеслась с неожиданной неприязнью. Где проводят свободное время джентльмены, она уже поняла из заметок в газетах. Когда уехал Стэнли, она не слышала, а проститься с ней он не счёл нужным. Наверное, так положено.
Вот и пусть катится ко всем чертям, — подумала она враждебно, заходя в комнату «мужа». Почему вспыхнула злость к вполне безобидному времяпрепровождению виконта, она не понимала. Разве ей не всё равно, где и с кем он проводит время вне дома? Вот оно — с кем! У молодого красивого и богатого мужчины при таких отношениях с женой должна быть любовница.
Она и есть, — не удивилась Ольга забредшей в голову мысли. Подошла к стулу, на котором стоял плетёный короб с аккуратно сложенным и хорошо пахнущим свежим бельём. Открыла створки шкафа и, машинально просматривая мужское исподнее, разложила его. Отметила, что носки искусно заштопаны. Значит, в доме есть служанка, занимающаяся ремонтом одежды.
Любовница… Любовница… — путалась в голове назойливая мысль. «Виконтесса» вздохнула:
— Где есть измена — любви уже нет.
Ваза из оникса стояла на прежнем месте. Ольга вспомнила размолвку с «мужем». Было бы из-за чего. Женщины — непревзойдённые мастерицы раздуть из мухи слона. А ваза всё же очень хороша.
Вернувшись в свою комнату, застала Мадди у комода. Она перебирала веера и с интересом посматривала в её сторону.
— Вот, миледи, два веера, — сказала она, демонстрируя их открытыми. — Какой вы выберете для нового платья?
Ольга бросила взгляд на разложенное на кровати платье. Начатая вышивка была предусмотрительно накрыта шалью. К цвету наряда не подходил ни один веер. Горничная, конечно же, имела в виду бальное платье цвета морской волны.
— Подготовь оба. Потом определюсь.
— А украшения, туфли?
