— Что ж ты такая пугливая-то?
Марина сурово сдвинула брови.
— Почему у меня такое чувство, что ты смеёшься надо мной?
Гранович наконец посмотрел на неё. Потом руку протянул и прикоснулся к щеке Марины.
— Я не смеюсь. И даже готов пообещать впредь воздержаться от… наглядных примеров. Так ты сказала? Я просто хотел помочь.
— Я знаю. — Марина придвинулась к нему ближе. — И это очень здорово.
Он улыбнулся ей, но Марина, вместо того, чтобы расслабиться и порадоваться его улыбке, насторожилась. Она напомнила ей прежнего Грановича, который стоял перед толпой и журналистами, и улыбался вот так, холодно и отстранёно. Но сейчас толпы не было, была только Марина, и Дима в глаза ей смотрел, и, кажется, пытался что-то в них разглядеть. На одно короткое мгновение стало страшно, что не увидит, и враз потеряет интерес. Марина не выдержала и глаза опустила. Правда, Гранович её за подбородок двумя пальцами взял, приподнимая ей голову.
— Хочешь, я пообещаю тебе, что больше не стану вмешиваться. И когда в следующий раз возникнет проблема, ты просто позвонишь бывшему мужу. Так тебя устроит?
Марина оттолкнула его руку.
— Это тебе Игорь покоя не даёт!
— Правда? Мне? А, по-моему, это ты никак не можешь смириться.
— Смириться? — ахнула Марина, всерьёз оскорблённая. — Я могу смириться, я уже давно смирилась. Иначе бы… иначе…
Дима глаз с её лица не сводил.
— Что? Не стала бы спать со мной?
Марина сделала попытку от него отодвинуться, но Дмитрий прижал её к своему боку.
— Ладно. — Он накрыл её своей рукой. — Давай не будем на ночь глядя отношения выяснять. Всё ведь нормально? — Дима на спину перевернулся, продолжая Марину к себе прижимать. Погладил, успокаивая.
— Я не уверена, — проговорила она тихо.
Гранович на эти слова никак не отреагировал, а может, и не услышал. Лежал рядом, Марина к нему прижималась, и чувствовала, насколько он напряжён. Пытался расслабиться, молчал, делал вид, что ничего особенного не произошло, в телевизор смотрел, и Марина всё это терпела, сама до конца не понимая зачем. Но уйти, разозлиться на него, окончательно рассориться, было ещё страшнее. К тому же, она на самом деле чувствовала себя ответственной за случившееся непонимание. Её удивляло, что Димка так упрямо, раз за разом, упрекает её в том, что она не в силах отпустить от себя Игоря. Ей же самой казалось, что она о бывшем муже вспоминает непростительно редко, и дети от этого пострадать могут. А вот Дима уверял в обратном. Может, она чего-то за собой не замечает? И, видимо, что-то делает не так.
Или Гранович врёт, что собственнические инстинкты ему чужды. А с этим вообще непонятно, что делать.
Пошевелилась, устраиваясь поудобнее, в боку уже кололо от неудобной позы. Некоторое время ждала, что Дима придвинется ближе, обнимет крепче, но он лежал неподвижно, дышал ровно, кажется, все его силы ушли на то, чтобы сохранить видимое спокойствие. И неловкость всё-таки повисла в воздухе, и если бы в другое время Марина решилась первой нарушить молчание, то сегодня лишь лежала рядом и обдумывала их ссору. Подложила под щёку ладонь, смотрела на задёрнутые ночные шторы и совершенно не прислушивалась к бормотанию, доносящемуся из телевизора. А потом в комнате стало темно и тихо, совершенно неожиданно для Марины, Гранович телевизор выключил, а пульт положил на прикроватную тумбочку. Она услышала Димкин усталый вздох, он одеяло на них натянул и всё-таки обнял.
— Спи, — шепнул он, а Марина вместо этого перевернулась на спину и позвала:
— Дима.
— Спи, Марина, — перебил он её, — всё завтра.
Кажется, Димка на неё обижался, или даже злился. Марина присматривалась к нему в последние дни, сердцем чувствовала, что что-то не так, но Гранович не хмурился, не отмалчивался, даже улыбался ей как обычно, вот только глаза прятал, и это Марину пугало, если честно. Но в начале отношений всегда так: как только налёт романтичности начинает спадать, на первый план выходят характеры, вредные привычки, и уже начинаешь задумываться, прежде чем что-то сказать или сделать, избегаешь безоглядности, обидеть боишься ненароком. И узнаёшь столько нового о любимом человеке, некоторые вещи удивляют и даже поражают, а другие напугать могут. Вот и Марина уже готова была испугаться, хотя, повода вроде бы ей никто и не давал. Но она чувствовала, что Дима напряжён. История с Антоном, когда они не нашли друг у друга понимания, вернула их с небес на землю. Марина пыталась с Грановичем поговорить, обсудить их разногласия, объяснить ему свою позицию, и тоже злиться начинала, когда Дима с ней соглашался. Кивал или поддакивал, но при этом по-прежнему не смотрел ей в глаза, а однажды даже сказал, что зря он влез, это не ему решать, как её ребёнка воспитывать. Марина тогда застыла перед ним, уязвлённая и удивлённая его словами, ведь она ни разу не обвинила его в том, что он не в своё дело лезет. У неё даже в голове этого не было, она лишь не была согласна с его методами. Она теперь боялась этих карт, боялась, что Антон после Димкиных уроков ещё сильнее этим делом увлечётся, учителя на экстренном родительском собрании, которое организовали в школе, таких ужасов порассказывали, и она после Грановичу жаловалась, переживаниями делилась, и он с ней согласился, успокаивал, но на своём продолжал стоять. До того самого момента упорствовал, пока Игорь не решил нанести им визит, привлечённый отголосками школьного скандала. Антону тогда от отца здорового досталось, правда, он не спорил и не огрызался в ответ, выслушал всё молча, а Марина, наблюдая за сыном, пропустила тот момент, когда Димка появился. Он вмешиваться в воспитательный процесс не стал, послушал пару минут, только с Антоном переглянулся, и ушёл. А после ухода Игоря и сказал Марине, что она права, и он вмешиваться не должен был. Но ведь она ему этого не говорила! Но всё равно теперь чувствовала себя виноватой. И не знала, то ли ей прощения просить, то ли самой на Грановича обидеться. Как вообще себя вести? Димка ведь не Игорь, он отходчивым характером не обладал, если уж решил что-то, не свернёшь. И Марина ещё не слишком хорошо его знала, чтобы суметь быстро подстроиться или смягчить Димкин гнев. А он был зол, это чувствовалось, как ни пытался скрыть, но напряжённость вылезала наружу. Теперь всё больше молчали, а если разговаривали, то о каких-то пустяках, избегая серьёзных тем, и опять же старались не встречаться взглядами. Марина уже готова была взорваться, и больше всего её бесило напускное Димкино спокойствие. Кажется, это на самом деле первая серьёзная ссора в их отношениях. Вопрос в том: как её пережить?
И мало ей было проблем дома, так ещё и на работе находиться стало невыносимо. После того, как Димка пару раз заехал за ней вечером, на работе уже начали шептаться. Это было неприятно и немного стыдно, особенно когда Марина входила в комнату, а все разговоры тут же стихали. Ей продолжали улыбаться, звать на обед, но все разговоры, с которыми к ней теперь обращались, в итоге сводились к обсуждению только одного человека — Дмитрия Грановича.
