Рекомендации для дальнейшего чтения
Есть два великолепных ресурса, которые помогут вам узнать очень много о жизни и работе Джона Сноу. Первый – подробнейший интернет-архив, посвященный всему, что связано со Сноу; его поддерживает Ральф Фрерихс, профессор эпидемиологии из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. На сайте, расположенном по адресу www.ph.ucla.edu/epi/snow.html, можно найти все – от репродукций различных карт той эпохи с аннотациями до мультимедийной экскурсии по Брод-стрит времен эпидемии и полного оцифрованного собрания сочинений Сноу. Второй – книга Cholera, Chloroform, and the Science of Medicine, написанная междисциплинарной командой ученых (основной автор – Питер Винтен-Йохансен) из Университета штата Мичиган. Эта книга – одновременно биография самого Сноу и интересный, проницательный разбор интеллектуальной среды, в которой он вращался в течение своей жизни. Оба этих ресурса были незаменимы при написании этой книги, и я настоятельно рекомендую их любому, кто хочет подробнее узнать о жизни и работе Джона Сноу.
Читателям, которых интересует сама карта и наследие Сноу как информационного дизайнера, лучше всего подойдет каноническая книга Эдварда Тафта, хотя в первом пересказе истории – в книге The Visual Display of Quantitative Information (1983) – он допустил несколько фактических ошибок, что признал в следующей работе Visual Explanations; там он более подробно рассказал об эпидемии на Брод-стрит (а также привел репродукцию карты самого Сноу, а не копию с копии, как в первой книге). Великолепная книга Тома Коха Cartographies of Disease рассказывает о месте Сноу в специфической традиции эпидемиологической картографии.
Викторианский Лондон описывался во множестве книг, но «Рабочие и бедняки Лондона» Генри Мэйхью по-прежнему остается самой захватывающей и подробной книгой об огромном низшем классе города; с ней могут сравниться разве что главы о Лондоне из «Положения рабочего класса в Англии» Энгельса. Если говорить о более современных книгах, то внимания достойны Victorian London Лизы Пикар, London: A Social History Роя Портера и London: A Biography Питера Экройда. На тему городов будущего я рекомендую эссе Стюарта Брэнда City Planet и книгу Ричарда Роджерса Cities for a Small Planet. Лучшим рассказом о психологическом и культурном влиянии урбанизации по-прежнему остается шедевр Рэймонда Уильямса The Country and the City. Книга Стивена Холлидея The Great Stink рассказывает потрясающую историю о битве Джозефа Базэлджета за канализационную систему Лондона. Современный взгляд на регулирование отходов хорошо изложен в книге Уильяма Ратже и Каллена Мерфи Rubbish: The Archaeology of Garbage. Читатели, которых интересует социальная история напитков – в том числе чая, кофе и крепкого алкоголя, – наверняка захотят прочесть A History of the World in Six Glasses Тома Стэндиджа.
На бактериальном уровне самой значительной работой в отрасли остается Microcosmos Линн Маргулис и Дориона Сагана, на многое открывающая глаза. Несмотря на то что о холере там напрямую не говорится, Parasite Rex Карла Циммера все равно остается интересным исследованием наших микроскопических попутчиков. Довольно пугающий взгляд на недостатки современной системы здравоохранения вы сможете найти в книге Лори Гарретт Betrayal of Trust.
Сама история эпидемии на Брод-стрит была изложена во множестве книг, обычно – с немалыми искажениями. Многие авторы предполагают, что Сноу нарисовал карту во время эпидемии или что разработал водную теорию холеры, основываясь на расследовании на Брод-стрит. Генри Уайтхеда зачастую вообще игнорируют. Так что лучшими источниками, которые помогут вам понять, что происходило в эпидемию и после нее, по-прежнему остаются сами Джон Сноу и Генри Уайтхед. Их опубликованные воспоминания о тогдашних событиях доступны на сайте Калифорнийского университета, а также в специальном архиве Джона Сноу в Университете штата Мичиган.
Об авторе
Стивен Джонсон – автор бестселлеров Everything Bad Is Good for You: How Today’s Popular Culture Is Actually Making Us Smarter; Mind Wide Open: Your Brain and the Neuroscience of Everyday Life; Emergence: The Connected Lives of Ants, Brains, Cities, and Software; and Interface Culture: How New Technology Transforms the Way We Create and Communicate. Он пишет для изданий Wired, Discover и New York Times Magazine, а также является заслуженным преподающим писателем журналистского факультета Нью-Йоркского университета. Он живет в Бруклине с женой и тремя детьми. В интернете его можно найти по адресу www. stevenberlinj ohnson. com.
Иллюстрации
Стр. 30. Генри Уайтхед.
Источник: Courtesy General Research Division, The New York Public Library, Astor, Lenox, and Tilden Foundations.
Стр. 64. Джон Сноу.
Источник: Courtesy Ralph R. Frerichs, UCLA Department of Epidemiology, School of Public Health, www.ph.ucla.edu/epi/ snow.html.
Стр. 120. Эдвин Чедвик.
Источник: Courtesy National Museum of Photography, Film, & Television/Science & Society Picture Library.
Стр. 150. СИНЯЯ СТАДИЯ СПАСТИЧЕСКОЙ ХОЛЕРЫ.
Источник: Courtesy National Library of Medicine and Light, Inc.
Стр. 202. Скан карты 1854 года.
Источник: Courtesy Ralph R. Frerichs, UCLA Department of Epidemiology, School of Public Health, www.ph.ucla.edu/ epi/snow.html.
Стр. 249. Холерный вибрион под микроскопом.
Источник: © Lester V. Bergman/Corbis.
Концевые сноски
1 «Собранная «чистота» используется скорняками и кожевниками – в частности, теми, которые занимаются производством сафьяна и лайки из кожи старых и молодых коз, шкуры которых в большом количестве ввозятся из-за границы, а также поддельных сафьяна и лайки из овечьих шкур, которыми пользуются башмачники, переплетчики и перчаточники, менее притязательные к качеству. Собачий и голубиный помет также используется кожевниками для дубления более тонкой кожи, например телячьей; для этих целей их кладут в ямы, смешивая с известью и корой. При производстве сафьяна и лайки «чистота» вручную втирается в обрабатываемую кожу. Это делается, чтобы «очистить» кожу, как мне рассказал один умный кожевник, отсюда и произошел термин «чистота». Помет имеет вяжущие, а также сильно щелочные, или, как выразился мой информатор, «чистящие» свойства. Когда «чистоту» втирают в плоть и волокна шкуры («плоть» – первоначально внутренняя часть кутикулы, а «волокна» – внешняя часть) и очищенную кожу вывешивают сушиться, помет удаляет всякую влагу, которая, если бы осталась, сделала бы кожу непрочной или неровной». Mayhew, р. 143.
