— Запрет? Но Ильсин ведь училась, — удивилась я. — Она стала картрис и, если я правильно помню, то женщин картрис есть целых семь.
— Прости, я говорил так, будто ты все знаешь, — он чуть смущенно улыбнулся, — послабления дали совсем недавно. Лет двадцать назад первая девушка-универсал поступила в Траарнскую Академию Магии. Ей было тяжело, но она стала той самой первой ласточкой, за которой рискнули последовать остальные.
Я поежилась, представив, каково было той девушке. В исконно мужской вотчине — она должна была быть лучше, быстрее и сильнее. И все равно вряд ли ей удалось найти там друзей.
— Она должна была быть очень сильной.
— Почему была? Она и сейчас есть, вторая глава совета — случись что со мной, Вирея станет Главой Совета и будет помогать наследнику.
— Вирея?
— Вирея Безымянная, — он широко улыбнулся, — когда она поступила на факультет универсальной магии ее семья отреклась от нее. А когда она закончила и была призвана ко двору, они попытались вернуть девочку в семью. Но за пять лет беспрерывного прессинга Вирея отрастила клыки и когти и предпочла остаться Безымянной. Ее дети унаследовали ее фамилию.
— А муж?
— Она отказалась выходить замуж. Ее долго цитировали: «За свою свободу я пожертвовала всем и не могу просто взять и вручить ее мужчине. Даже любимому». Это был самый скандальный скандал. Я бы даже сказал скандалище. Сейчас все пристально наблюдают за ее дочерью, всем интересно, пойдет ли девочка по стопам матери или предпочтет традиционный способ создания семья.
— Бедная девочка, — посочувствовала я.
— Там тот еще гриф седельный, — хмыкнул король. — Я могу воспользоваться твоей ванной? Заодно и восстановим, что и как ты смешала.
— Я думала ты уже передумал.
— Нет, я просто не мог порваться на десяток маленьких, но злых и активных королей, — со смешком ответил он. — Пойми, сейчас я доверяю себе, тебе и детям. Последние — в безопасности, ты — иномирянка, а я… Глупо себе не доверять. И делать важные вещи я могу только своими руками. Из-за чего страдает скорость исполнения. Идем?
— Идем, — я решительно встала.
В ванной он пустил воду, потрогал ее на теплоту и добавил горячей. После чего повернулся ко мне и выразительно спросил:
— Ты мне доверяешь?
— Да, но ты такие вопросы меня пугают, — честно ответила я.
— Залезай. Я немного притоплю тебя, чтобы вызвать визуализацию на поверхности воды. Постарайся продержаться без воздуха подольше.
— А платье снимать? — Зеркальщик ведь еще не проснулся, а без него я как без рук. И ног, и белья, и вообще всего!
— Сейчас помогу, — шепнул Лин.
Он медленно расстегивал крючки, осторожно стаскивал верхнее платье и время от времени целовал мои плечи, массировал пальцами затылок и прихватывал губами кромку уха.
— Мы магию делать будем или любовью заниматься? — выдохнула я.
— Я многозадачен, — мурлыкнул он. — Но вначале магия. Вода уже набралась.
В ванну я опускалась в тонкой хлопковой сорочке, от нижнего белья Лин уже успел избавиться. С честными глазами он сообщил мне, что нижнее белье может серьезно помешать. А вот сорочка не помешает, нет-нет.
— Магии помешают? — подозрительно уточнила я.
— Я считаю, что любовь тоже магия, — хмыкнул он. — Готова?
— Да.
Он мягко надавил мне на грудь и я опустилась на дно ванны. Прижала затылок к мрамору и приготовилась наблюдать. Именно поэтому я не закрыла глаза и могла видеть его искаженное водой сосредоточенное лицо. Лично я никакой визуализации не видела и очень переживала, что терплю зря. Но где-то в глубине души уже появился росток веры в короля и потому я из последних сил удерживала себя на дне ванны. Перед глазами начало темнеть, но я убеждала себя потерпеть. Еще немного. Еще чуть-чуть. Капельку…
Ему пришлось вытаскивать меня самому.
— Моя сумасшедшая любимая жена, — ворчал он, пока я отфыркивалась. — Я, конечно, успел не только рассмотреть, но и записать все использованные тобой баночки, но это не стоило таких страданий.
— Ты сказал — я сделала, — пожала я плечами. — Фу, надо это снять.
Сорочка быстро остывала и неприятно липла к телу.
— Я помогу.
И помог, без какого-либо подтекста. Щелчком пальцев испарил всю мою одежду и тут же завернул меня в пушистое, теплое полотенце. Подхватил на руки и вынес в спальню.
— Будем спать или? — спросила я.
— Или, — решительно произнес мой муж, — но вначале согреем тебя.
Согрели. И даже немного перегрели. А утром я вновь проснулась лежащей на Лине, но в этот раз сбегать я не стала. Зачем? Гораздо приятней поерзать и прикрыть глаза, чтобы еще немного подремать.
На завтрак мы все-таки вышли. Проснувшийся Зеркальщик был обеспокоен происходящим и предложил королю поселить духов во все зеркала.
— Я обдумаю это, — кивнул порядком удивленный Линед. И по дороге к обеденному залу уточнил, — он всегда был такой общительный?
— М-м-м, да. В начале нашего знакомства мне пришлось заключить его в зеркальный коридор, но потом мы поладили. Ты лучше скажи мне, где мой кот?
— Морально унижает Лийкхана, — расхохотался Линед. — Хаэтэ не вытащить из камеры, а ты помнишь каким «ароматным» может быть этот пушистый паршивец.
— Ты не собираешься его выпускать? Лийкхана, я имею ввиду.
— Собираюсь, но вначале он должен рассказать мне о ритуалах. Если знать, что там наворотила Ильсин, то я смогу внести свои коррективы и быстрее избавить тебя от Умфры. Пока что оборотень сопротивляется и даже мое знание о тебе как об иномирянке не позволяет ему расколоться.
— А ты скажи ему, что один ритуал я уже пропустила. И что мы с тобой подумываем о том, чтобы ничего не делать и просто провести эти полгода не вылезая из постели, — шепнула я. — Мне кажется, это сработает.
Мне было очень приятно, что среди своих важных государственных дел он находит время для меня. Для распознания яда, для подарков и сюрпризов, для защиты и просто совместного времяпрепровождения. И для разгребания моих проблем. Он ведь явно хочет отправить Лийкхана куда подальше, потому что понимает — я боюсь этого редгенца. Он мне неприятен.
«А еще готова поспорить, что Лин кайфует от того, как бесится Лийкхан. Король ведь не дурак, понимает какие чувства редгенец питает к своей сестре. И не может не понимать, что оборотень захочет осуществить свои мечты со мной, новой владелицей любимого тела. А я против!».
За завтраком придворные сидели будто им в позвоночники по длинной спице вставили. Неестественно прямые, бледные, женщины с чрезмерно ярким макияжем — видимо трюльенов нет, а самостоятельно нарисовать румянец не смогли. Вернее, смогли, но лучше бы не делали, честное слово. Тут каждой можно повышенную температуру диагностировать, опираясь на цвет щек, а у некоторых еще и на цвет лба и подбородка. Зачем эти места были выкрашены — не представляю. Одна только Тайла радовала естественной белизной кожи.
