Отцам крест Сиротам благодать
Фортепиано смолкло.
Тагор поделился видением большой комнаты, загроможденной скульптурами и картинами. Стоя на коленях, торговец плакал так, как плачут в детстве, захлебываясь слезами, катящимися по его щекам, как капли росы, и разлетавшимися в стороны, весело взбрызгивая, при каждом слове, которое вырывалось у него в этот час познания. Какой же ты безумец, говорил он, я люблю тебя, а ты этого никогда не узнаешь.
Потом он исчез из сознания людей и эльфов Нандзэна.
Стоящая у стены картина менялась. Снова потекла вода и смыла сцену стенаний. Лица дрожали, пока их не уносила волна, и вскоре на полотне остались только слезы Девы Марии. В какой-то момент они заволокли все, и осталась лишь одна слеза, прозрачная выпуклая линза, за которой предстала другая сцена, скрытая за первой. Под пьетой та же эльфийская рука написала зелено-голубой пейзаж, с холмами, скалами над морем и широкими полосами тумана. Фламандские мастера – единственные, кто смог достичь такого совершенства в изображении, что их владение светом вдыхает в полотна все оттенки мира, но в эту картину были к тому же вложены частицы души и красоты, зачатые в Нандзэне, а потом скрытые в Амстердаме под сценой оплакивания. Такой картина и оставалась, пока сочетание храма и серого чая не выявило ее двухслойность, сделав видимым симбиоз человеческих и эльфийских земель и туманов.
– Похоже на Ирландию, – сказал Петрус.
Мощное землетрясение заставило храм содрогнуться, и Тагор разделил с присутствующими новые видения. Луна задержалась на небе Ирландии, и, несмотря на смерчи, обрушивающиеся на бойцов, сверкала сквозь грозовые тучи. Трупы громоздились холмами алой крови, черная кровь заливала пшеницу Синнёдо, и здешние поля, как и тамошние, были завалены ошметками плоти и искромсанными телами.
Тогда.
Тогда Мария вступила в битву.
КНИГА БИТВ
Над долиной Ирландии луна стала как кровь, и Клара сыграла невесомый пассаж, легче снежинок. Все расслышали заключенный в нем рассказ – о снеге и душе страны, которые, соединившись, как цветок сливы на зимнем дереве, превращали в пламя прах битв. Потом благодаря могуществу Марии мелодия претворилась в жизнь, и прах боев, казалось, действительно пророс и вознесся огненным деревом, которое не обжигало, а грело тела и сердца солдат. Холод отступал, земля твердела, и все смотрели на пылающий прах, который покрывал поля и останавливал сражения. Пошел снег.
Вы должны понимать, кем была Мария Фор, малышка из испанских земель и Бургундии, родившаяся от двух могущественных эльфов, но выращенная бабулями с фермы «У оврага». Целостности искусства, которую воплощала Клара, отвечал дар Марии целостно воспринимать природу. С самого детства для нее были открыты потоки материи в форме невидимых линий, которые позволяли ей чувствовать излучения всего сущего. Она признавала лишь религию фиалок, удивляясь, что другие не слышат, подобно ей самой, песнопения неба и симфонии ветвей, великого органа облаков и серенады рек. Благодаря этой магии во время первого сражения на полях Бургундии она впитала в себя и трансформировала графические следы, которые оставляет за собой все живое, словно писала на холсте желаний. Таким образом она сумела перевернуть небо и землю, открыв проход, сквозь который появились эльфийские воины.
Снег пошел над полями Ирландии, и пока падали чудесные глупые хлопья, прах убийств превращался в огонь, претворяющий страдания.
В музыке Клары появились трагические акценты.
На другом конце реальности благодаря власти двух женщин загорелись мост и храм Рёана, возносясь к небу матовым золотом изумительных спиралей.
В Нандзэне через открытые проемы храма было видно, как меркнет красный мост. Он заколебался, потом исчез, словно мираж, пока туманы арки возносились серебристыми выплесками и повисали в нерешительности, неуверенные в собственной смерти.
В Рёане золотистые дымы превратились в серые грязные полосы.
Нандзэн задрожал, и Солон сказал:
– Они выпили свой последний чай.
Туманы перенесли последнее послание врага.
