Книга Странная страна - Мюриель Барбери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Картина исчезла, а когда на смену ей появилась другая, храм заходил ходуном. Видение Тагора перенеслось от сражения в Синнёдо на другое поле битвы. Земля содрогалась от мощных толчков, кровавые сполохи срывались с развалин неба. На холмах, возвышающихся над равниной, стояли батареи пушек. На равнине кишели солдаты, танки и пулеметные установки – как передвижные, так и закрепленные в своих гнездах. Еще дальше виднелись зеленые холмы, а за ними синее пространство, окаймленное светлыми берегами и меловыми скалами. Если бы не море, можно было подумать, что это Обрак. На холмах лежали прогалины яркого света, изумрудный бархат покрывал склоны, дыхание ветра гладило отроги и небольшие заливы.
– Вот долина Ирландии, во всей ее красоте и крушении, – сказал Тагор. – На множестве других в этот час происходит нечто подобное, но я выбрал ее, потому что там земля духов и фей, суровая, зачарованная и поэтичная; кажется, именно такие предпочитает наша история. Эта земля породила великих поэтов, и один из них когда-то написал стихи, которые, на мой взгляд, сегодня звучат очень точно.
Взрыв сильнее предыдущих потряс театр военных действий. В центре равнины сосредоточилась пехота и артиллеристы за своими пушками и пулеметами. Теперь можно было различить людей, которые суетились, занятые невеселой работой, называемой войной, если не лежали, расчлененные и сваленные в кучу, на изуродованной взрывами земле. Отяжелевшие и лихорадочно возбужденные, бурые от грязи и крови, солдаты ко всему прочему стояли под проливным дождем, не имеющим ничего общего с естественными дождями Ирландии, поскольку противник превращал водяные смерчи в ледяные лезвия, когда они касались своих целей.
– В ловушке между льдом, грязью и огнем, – пробормотал Алехандро. – Ад, единственно настоящий.
Картина померкла, уступив место устью канала Южных Ступеней. Там, кружа вокруг пришвартованных барж, собралось стадо дельфинов. Эльфы из Сумеречного Бора никогда и представить себе не могли, что дельфинов так много, возможно тысячи. К ним обращался эльф, стоящий на понтоне.
– Фарватер умирает, – говорил он, – уходите, возвращайтесь в море.
Одно из полотнищ тумана, окружавшего причал, разошлось и пропустило бледный свет, потом в нескольких метрах дальше открылась еще одна брешь, и фарватер заколебался. Через образовавшееся отверстие виднелась странная какофония смутных деталей – были ли то дома, деревья, улицы или горы, никто не смог бы сказать.
Эльф на понтоне воздел к небу передние лапы своей выдры.
– Перевозчик, – пробормотал Петрус с теплой приязнью.
– Прощайте, – сказал тот, – дружба переживет любой упадок.
Прежде чем нырнуть и исчезнуть навсегда, дельфины испустили низкий перекатывающийся звук. Члены последнего альянса посмотрели на канал и на нависающий над ним город, где витали хлопья пеплов. Угасание каналов продолжалось, и из фарватеров неслась душераздирающая песня смерти.
Видение снова переменилось.
– В последний раз перед финальной картиной, – сказал Тагор.
В заросшем розами патио Густаво Аччиавати держал в объятиях женщину и говорил ей люблю тебя. Рядом с ним у стены дожидался продолговатый предмет, обернутый в бумагу. Чуть дальше высокий сутулый мужчина почтенного возраста, но еще крепкий на вид тоже ждал. Густаво обнял и его в свой черед – обнял Пьетро Вольпе, брата Леоноры, сына Роберто и наследника картины, которая откроет врата будущего.
Бросив последний взгляд на Леонору, бывший Глава Совета, ставший direttore[46] на земле людей, вернулся в Нандзэн.
Снег идет на ирландской равнине
И пламя из праха земного
Книга битв
Сколько слез было в картине судьбы.
Изображения пейзажей показывают душу мира в том отражении, которое гений художника извлекает из нашего обычного восприятия, но слезы пьеты позволяют увидеть человека в его невидимой наготе.
Душа, отныне воплотившаяся в жидкость, наконец-то видимая красота внутреннего огня – и теперь нам предстоит грезить о пейзаже, в котором заключены все пейзажи, о слезе, вобравшей в себя все слезы, и, наконец, о вымысле, охватившем все вымыслы.
Жизнь людей уходит в камни, сражения, картины и наследие.
В молитвы, чтобы мир имел смысл.
В войны других, где начинается сражение с самим собой.
В картины – будь они садом или полотном, – которые, смещая ви`денье, выявляют суть, скрывающуюся за видимым.
И в невидимые наследия, только благодаря которым мы обретаем любовь.
Бывший Глава Совета появился на мосту с картиной судьбы под мышкой. Едва покинув арку моста, он превратился в черного коня, потом в зайца чистейшей масти. Ступив в храм и вернувшись в образ человека, он посмотрел на Клару и, казалось, растерялся.
– Я теперь улыбаюсь, потому что больше не играю для вас, – лукаво сказала она, и Маэстро изумился еще больше.
Когда он предстал перед Марией и передал ей картину, прожилки на лице молодой женщины стали еще темнее.
Она осторожно освободила картину от тонкой оберточной бумаги.
В утреннем свете стала видна каждая ее деталь. Она была по-прежнему великолепна, но рассвет Нандзэна придал оттенкам кожи и тканей новый смысл. Теперь это было не зрелище стенаний и внутреннего огня, а парящий рассказ, замерший в ожидании нужных слов. И однако, представлена была та же сцена, несчетное количество раз изображенная в человеческом искусстве; Дева Мария и верные ученики Христа рыдали над телом, снятом с креста, – слезы как капли росы, фламандская красота линии, чистой до кристальности; несмотря на это, члены последнего альянса чувствовали, что за историей, которую рассказывало изображение, вибрирует еще нечто, отзывающееся на стены храма, на деревья в долине, на камни дороги чая, – нечто по ту сторону поверхности полотна, которое стремилось высвободиться. В лесу возникали туманы, невредимые и легкие. Над самыми дальними вершинами продолжало греметь грозовое небо. Запела птица. Что-то переменилось в ходе реальности, и свет зари превратился в ту ясность, которая напомнила Сандро пейзажи фламандских картин, которые он так любил когда-то. По призрачной проницаемости дороги прошла дрожь, и через мгновение, зависшее между двумя вздохами, в солнечном свете предстали деревья. Вдоль черных камней высились сотни кленов, елей и слив, сплетающих ветви над дорогой, чьи исчезнувшие очертания обрели силу превратиться в видение, обладающее такой мощью присутствия, какой никогда не смогло бы достичь ни одно живое существо. Проницаемость дороги сменилась непросвечивающей плотностью, и это возрождение через смерть стало тем знаком, которого ждали эльфы. Оторвавшись от созерцания воскресших деревьев, они снова посмотрели на полотно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Странная страна - Мюриель Барбери», после закрытия браузера.