– Нет, – взмолился Майки. – Так будет только уже.
Карин бросила на него взгляд, полный неприкрытой ненависти:
– Хуже не будет.
– Если ее семья обо всем узнает, будет. Дай я ей сначала позвоню и все выясню.
– Ну уж нет! – Карин вскочила и схватила его за руку. – Хочу, чтобы копы заявились к ним в дом! Надеюсь, это до смерти их всех перепугает, а эту сучку арестуют и она будет гнить в тюрьме вместе со своим братцем! – Она вцепилась в него намертво. – Ты у меня в долгу.
И тут ее прорвало. Словно вся ярость, что копилась в ней эти последние недели, выплеснулась на него разом. Злобно сверкая глазами, в которых не было ни слезинки, она все ему выложила: и как он на самом деле винит ее в произошедшем и она всегда это знала; и какой он эгоист, что отправился драться с Томом, и все это было лишь для того, чтобы он почувствовал себя лучше, а на нее ему плевать… Майки оторопел от такого натиска. Он знал, что должен продолжать злиться на нее, но не мог. Вся злость куда-то улетучилась, и он стоял посреди комнаты, измученный, никчемный, и не знал, что делать. Ее послушать, так он в жизни ни разу ничего не сделал правильно.
– Знаешь, что мне Джиллиан сказала? – прошипела она. – Что я не виновата. Что я могу носить короткие юбки, когда захочу! И ходить на вечеринки в бикини, если мне вдруг в голову взбредет! Танцевать, напиваться и гулять до утра! И имею полное право облизать всего Тома Паркера хоть с головы до ног – и это не значит, что он имеет право делать со мной что захочет! – Ее трясло от злобы; она еще сильнее вцепилась ему в руку. – Каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой о той ночи, ты слушать ничего не хотел! Тебе главное было врезать ему, а что случилось на самом деле, тебя вообще не интересовало. Но это единственное, что важно для меня, понимаешь?
Тут мать шикнула на них. В дверях стояла Холли, замерзшая, в одной пижаме.
– Вы чего ссоритесь?
– Ничего, – успокоила ее мать. – Просто дурачатся.
– Я слышала крики.
– Тебе приснилось.
Карин отпустила его руку. Он стоял и потирал ее, а мать тем временем сунула в карман телефон и подошла к Холли. Взяла ее на руки и стала целовать в макушку. Он увидел мать такой, какой не видел уже давно, много -много лет, – она была как выцветшая картинка из прошлого.
– Я здесь, – проговорила она. – Тихо, детка, не плачь.
Они не могли отвести от девочки глаз, ни он, ни Карин; оба дышали так, будто пробежали марафон, замерев посреди гостиной.
– Пойдем, – сказала мать, – уложим тебя спать.
– Ты меня на руках отнесешь? – удивленно спросила Холли.
– Ну да, почему нет?
– А телевизор можно посмотреть в твоей комнате?
– Нет, тебе завтра в школу.
– А сказку расскажешь?
– Нет, милая, давно спать пора.
Холли сунула в рот большой палец и прижалась к матери, надеясь, что та сдержит слово и отнесет ее наверх на руках. Майки было невыносимо на это смотреть. Обычно он относил сестру наверх, когда та просыпалась, а потом ложился с ней в кровать и слушал, как она болтает всякую чепуху и постепенно засыпает.
– Я сейчас приду, – сказала мать. – Никто никуда не уходит.
Они втроем остались в тишине. Джеко достал табак. Карин села на диван. А Майки так и стоял, потирая руку.
– Я не хотел тебя расстраивать, – сказал он. Карин нахмурилась:
– Вот только не говори, будто не знал, что мне все это не понравится.
– Я не об этом.
– А о чем же тогда?
– Не хотел я с ней связываться, это само собой случилось. Просто она очень хороший человек. Знала бы ее получше, согласилась бы со мной.
– Ох, Майки! – Джеко покачал головой.
– Что?
– Не умеешь ты остановиться вовремя – вот что!
Джеко сделал самокрутку, а Карин предложила приготовить ему еще чаю. Майки воспользовался случаем и пошел в ванную. Вот закроется там и подождет, пока все устаканится. Ему совсем не хотелось оставаться наедине с этими двумя – ведут они себя очень странно. Он сходил в туалет, потом сел на унитаз и стал думать. Ну как такое могло произойти? Совсем недавно, провожая Элли домой, он был уверен, что ничто не помешает его счастью. А теперь все испорчено.
Он позвонил ей из ванной, но ее телефон был выключен, и он оставил сообщение. «Позвони, – попросил он. – Это очень важно».
Когда он вышел из туалета, его мать стояла в коридоре у двери спальни и ждала его.
– Холли уснула, – прошептала она. – Ты спустишься?
– Я спать хочу.
– Может, покончим уже с этим?
Она была уже не так решительно настроена – вино наконец сделало свое дело. Стоит лишь подтолкнуть ее в нужном направлении, и она пойдет спать и забудет обо всем.
– Давай, может, до завтра подождем? – сказал он.
– А как же Джиллиан?
– Нельзя ей сейчас звонить – уже поздно.
Она вздохнула, достала сигареты и протянула ему. Он открыл окно на лестнице, и они стояли вдвоем и смотрели во двор, выпуская дым в темноту. Снова пошел дождь, с улицы пахло свежестью и прохладой. Где-то рядом заплакал ребенок; собака рыскала в траве. Ее хозяин, сунув руки в карманы, подозвал ее свистом, и вместе они вошли в подъезд дома напротив.
Сейчас он снова позвонит Элли и, если ее телефон по-прежнему выключен, оставит сообщение и попросит о встрече завтра. Потом утром начнется новый день – надо будет вставать, вести Холли в школу, потом идти на работу. Мать проспится, Карин перестанет злиться, а когда он объяснит Элли, что произошло, та согласится прийти к ним домой и познакомиться с его родными.
Она им наверняка понравится. Вместе они попьют чаю и решат, что делать дальше.
Мать уже зевала, прислонившись к окну; вид у нее был усталый. Она измученно улыбнулась ему:
– Ну что, нашлась наконец девушка, укравшая твое сердце, Майки?
Он закатил глаза:
– Иди спать, мам.
– Я всегда говорила – не так ты крут, как кажется.
– Я серьезно – ложись спать. Она потянулась и поцеловала его:
– Утро вечера мудренее, да? -Угу.
– Моя дочь нуждается во мне. Хочу хоть раз все сделать правильно.
– Поспи. Завтра поговорим.
Она кивнула и зашагала прочь. А у двери в свою комнату повернулась и взглянула на него очень серьезно:
– Я хочу быть хорошей матерью, Майки.
– Не волнуйся. Она рассмеялась:
– В том-то и проблема. Не могу я не волноваться.
Тридцать семь
Держа рыбину за голову, Майки соскабливал чешую острым краем ложки.
