— Все в порядке, — успокоила совершенно смутившуюся хозяйку дома Габриэла, выходя из кухни в прихожую. — Он знает, что я здесь.
Когда ее взгляд упал на Тони, у нее перехватило дыхание: его волосы были чуть разлохмачены ветром, а лицо казалось непривычно жестким.
«Господи! — подумала она. — Он выглядит ужасно усталым и сердитым!»
Его синие глаза были устремлены на нее.
— Тебя оказалось нелегко найти — особенно из-за недавних снегопадов. Мы не могли бы поговорить наедине?
— В гостиной. — Она указала ему на дверь комнаты. — Ты не возражаешь, Джо?
— Нет-нет, пожалуйста!
Тони, будучи настоящим джентльменом, пропустил Габриэлу перед собой, а потом закрыл дверь с тихим щелчком, который почему-то все равно прозвучал угрожающе.
— А теперь, Габриэла, может быть, ты все-таки потрудишься объяснить мне, что происходит и почему мне пришлось мчаться за тобой через пол Англии в разгар зимы?
Она напряженно выпрямилась и прошла дальше в комнату.
— Не было никакой необходимости мчаться за мной куда бы то ни было. В своем письме я ясно просила об этом.
Его брови сдвинулись, превратившись в две черные черты.
— Да, я получил твое письмо, но никогда не умел выполнять распоряжения — особенно если они бессмысленные. Неужели ты действительно вообразила, будто я позволю тебе уехать и не стану тебя разыскивать?
— В тот момент я думала в основном о том, что мне необходимо уехать.
Его гнев заметно остыл, сменившись тревогой и недоумением.
— И почему же? У нас все было хорошо — или по крайней мере так мне казалось — до последних дней. А потом ты ни с того ни с сего от меня отдалилась. Что случилось? — Быстро подойдя к ней, он протянул руки, чтобы ее обнять. — Скажи мне, чтобы я понял, в чем дело. Дай мне шанс все исправить.
— Это вам вряд ли удастся, — сказала она ему, стряхивая с плеч его руки и снова отходя подальше. — Если только вы не сможете изменить своих чувств. Я… я все слышала, Тони. Я слышала то, что вы сказали Итану, и я…
Она замолчала, обхватив себя руками и стараясь справиться с подступившими рыданиями. Он окаменел — и руки его опустились.
— И что это был за разговор? Что, как тебе кажется, ты услышала?
— Мне ничего не кажется, я знаю точно! Я стояла у двери вашего кабинета — где оказалась совершенно случайно, позвольте заметить, — и слышала, как вы назвали Итану реальную причину вашей женитьбы. Что вы женились на мне из жалости, потому что я оказалась скомпрометирована и ваша любовница, леди Хьюитт, вознамерилась рассказать об этом всему лондонскому свету!
— Бывшая любовница, — уточнил он. — Да, после того как она увидела нас вдвоем, твоя репутация была безвозвратно погублена. Ничего не оставалось, кроме как пожениться.
— Почему же? Вы могли все игнорировать и дать истории забыться, а не добиваться от меня согласия на брак. Теперь понятно, почему вы так стремительно повели меня к алтарю!
— И благодари за это Бога, — парировал он жестким тоном. — Если бы я остался в стороне, то к концу недели от твоей репутации уже ничего не осталось бы! Ни одно респектабельное семейство больше на тебя даже не посмотрело бы — и уж тем более не пригласило бы тебя к себе в дом! Если ты считаешь, что та история с твоей теткой была серьезной проблемой, то она показалась бы сущим пустяком по сравнению с этой!
— Я предпочла бы, чтобы меня сторонились — но не обманывали!
У него на щеке задергалась жилка.
— И ты поэтому так расстроилась? Потому что я убедил тебя стать герцогиней? Жить в богатстве и холе, ради которых большинство людей охотно лишились бы правой руки?
Шагнув к ней, он крепко схватил ее за плечи.
— Ты права. Мне не хотелось видеть, как твоя жизнь рушится из-за злопамятности и жестокости Эрики Хьюитт. Она надеялась отомстить мне — и с радостью погубила бы тебя, чтобы добиться своего. Если уберечь тебя от подобной судьбы — неправильный поступок, тогда можешь считать меня виновным! Если это жалость, то да, я тебя пожалел. Но если ты хочешь знать главную причину, по которой я на тебе женился, — то она заключается в том, что ты нужна мне. И не только в постели, но и в жизни. Я и сейчас тебя хочу, несмотря на твое прискорбное упрямство и взбалмошность. Так что давай об этом забудем и отправимся домой.
— И что потом?
— А потом все будет так, как прежде. Ты мне казалась вполне счастливой.
— Вы имеете в виду — пока я не прозрела. Пока не узнала правду.
— Правду о чем? Что мы прекрасно ладим? Что нам нравится доставлять друг другу наслаждение в постели? Что мы подходим друг другу гораздо больше, чем почти все известные мне супружеские пары? Почему тебе нужно во всем сомневаться? Почему ты не можешь просто жить как живется?
— Потому что не могу! — воскликнула она, снова высвобождаясь. — Потому что слышала твои слова о том, как ты ожидаешь, что когда-нибудь мы друг другу надоедим и решим каждый идти своим путем… не афишируя этого, конечно.
Он тихо чертыхнулся.
— Ну так я не хочу каждое утро просыпаться, гадая, не будет ли этот день тем, в который ты решишь, что с тебя хватит.
Наступило долгое молчание.
— Может быть, я и сказал нечто в этом роде, — признал он в конце концов. — Но это будет еще не скоро. Еще через много лет. И если это случится, то уверен, что тогда это решение будет взаимным.
— Правда? А что, если нет? Разве не так получилось у тебя с леди Хьюитт? Не из-за этого она сейчас хочет мести? Разве дело не в том, что ты решил, что с тебя достаточно, а она — нет? А когда тебе надоест быть со мной, ты купишь мне красивый подарок и отправишь в отставку, как надоевшую любовницу!
— Ты моя жена! — процедил он сквозь зубы. — И это совсем другое дело!
— Не считая того, что со временем ты отправишь меня в объятия другого мужчины!
Его глаза полыхнули огнем.
— Я никогда этого не допущу!
— О, значит, я неправильно тебя поняла! Мне казалось, ты говорил, что нам обоим можно будет искать утешение. А оказывается, только тебе одному будет разрешено нарушить свои обеты!
— Я тебе не изменял, Габриэла. Ты это хотела узнать? С нашего знакомства для меня никого не существовало — только ты. Если это тебя успокоит, то я могу дать тебе слово, что других женщин у меня не будет. — Не получив от нее ответа, он нервно взъерошил себе волосы. — Я тебя не понимаю! Чего ты от меня ожидаешь? Чего ты хочешь?
«Я хочу, чтобы ты меня любил!» — мысленно воскликнула она.
Но он никогда ее не любил — и последние несколько минут стали новым подтверждением этого. Он ни разу не произнес этого слова, не сделал никаких попыток убедить ее в том, что все-таки испытывает к ней настоящее чувство, а не только вожделение. Да, она ему желанна. Конечно, они прекрасно ладят. Он даже пообещал хранить ей верность. И все-таки этого было недостаточно. И могло ли быть иначе, когда любовь испытывает только один из них? Если она согласится на это неравноправное сосуществование, то не будет знать покоя. Это будет глодать ей сердце и душу, отрывая по крохотному кусочку, пока не останутся только пустота и горькие сожаления.
