– Знаешь, ты такого наговорил… – начала я, загружая посуду в посудомойку.
– Это от нетерпения. Мужчина на все готов ради секса.
Я нахмурилась:
– Не сегодня, а во вторник вечером. Когда разозлился.
Он выпрямился и уставился на меня в упор:
– Долго же ты думала. Ладно, если хочешь, я могу извиниться еще раз. И покончим с этим.
Я предпочла бы услышать заявление посерьезнее. Мое недовольство сменилось возмущением.
– При чем тут извинения? Сначала надо выяснить отношения, а потом решить, как быть дальше.
Он скрестил руки на груди и замер в ожидании.
Я надеялась, что голос меня не подведет. За день я успела отдохнуть, так что теперь могла издавать ужасный, хриплый, но все-таки разборчивый шепот. Набрав побольше воздуха, я начала:
– Ты сказал, что у меня бредовые идеи, что я заставляю тебя плясать под свою дудку и злюсь, если ты отказываешься, что я дергаю тебя по выдуманным поводам и требую расследований. Еще ты сказал, что ради общения со мной приходится многим жертвовать, и высказал остальные претензии – в том же духе. Да, я требую жертв. Всегда требовала и буду требовать. И тут ничего не поделаешь. Меняться я не стану.
– А я и не прошу, – сказал он, потянувшись ко мне, но я отступила и жестом попросила его помолчать.
– Дай мне договорить! Может, у меня сейчас опять пропадет голос. Свои идеи я не считаю бредовыми, так что наши мнения расходятся. Плясать под мою дудку я тебя не заставляю, но ставлю тебя на первое место, поэтому жду, что и я буду для тебя на первом месте – в разумных пределах, конечно. Если тебя вызвали на место преступления, я не стану звонить и требовать, чтобы ты приехал и помог мне завести машину, поскольку у нее сдох аккумулятор. Для этого есть автомеханики. И ни по каким пустякам я тебя не дергаю. Никогда. Да, я прошу тебя оплатить штрафы за неправильную парковку, когда получаю их, но никогда не потребую, чтобы ты аннулировал мои штрафы за превышение скорости и тому подобное: как видишь, я рассуждаю разумно. Но, так или иначе, тебе решать, вступать в этот брак или нет. Если жертвы, которых я требую, так беспокоят тебя, если тебе уже кажется, что я не стою таких трудов, тогда лучше расстанемся сразу. Мы можем какое-то время пожить вместе, но свадьбу придется отменить…
Он прикрыл мой рот ладонью. Зеленые глаза блестели.
– Не знаю, смеяться мне или… хохотать.
Хохотать? У меня разбито сердце, я наконец-то набралась смелости, чтобы поговорить с ним начистоту, а его разбирает хохот?!
Нет, мужчины определенно существа с другой планеты. Иной биологический вид.
Он обнял меня за талию и притянул к себе.
– Иногда ты меня так бесишь, что я готов на стену лезть, но с тех пор, как мы вместе, я ни разу не просыпался без улыбки. Да, черт возьми, ты стоишь жертв – даже если учитывать только секс, а если приплюсовать твою развлекательную ценность…
Возмутившись, я попыталась ущипнуть его, но он рассмеялся, поймал мои руки и прижал их к груди.
– Блэр Мэллори, будущая Бладсуорт, я люблю тебя. Люблю в тебе все, даже то, что ты требуешь жертв, даже твои дурацкие записки, из-за которых, кстати, коллеги стали лучше относиться ко мне. Понятия не имею, как этот проныра Форестер стянул у меня записку, но я еще это выясню, – добавил он вполголоса.
– Между прочим, я писала их не для развлечения, – негодующе заявила я. – Я высказывала свое мнение.
– Это я уже понял, и все остальные тоже. Ты была зла как черт, причем на всех нас, и когда мы сообразили почему, то признали твою правоту. Но если понадобится повторить тот же фокус, чтобы уберечь тебя, я готов. Я на все пойду ради твоей безопасности. Или как там положено заявлять настоящим мачо? Ах да: я приму пулю, которая предназначалась тебе. И свадьба состоится. Еще вопросы есть?
Я не знала, дуться мне, щипаться или лягаться. И потому мрачно нахмурилась. Но какое же облегчение я испытала! Он понял, что я не изменюсь, и все равно готов жениться на мне! Лучше не бывает.
– Только объясни еще одну вещь.
Я вопросительно подняла голову, и он воспользовался случаем, чтобы урвать еще пару поцелуев.
– Почему штрафы за неправильную парковку не тревожат тебя в отличие от штрафов за превышение скорости? Ведь последние и больше, и могут привести к лишению водительских прав, и страховые выплаты от них зависят…
Неужели он сам не видит разницы?
– Штраф за превышение скорости – наказание за то, что я натворила. А штраф за неправильную парковку? Это еще что такое? Кому принадлежит городская собственность? Конечно, налогоплательщикам. Думаешь, только я считаю, что несправедливо наказывать человека, припарковавшего машину в городе, который принадлежит ему, даже на длительный срок? Это не по-американски. Это настоящий… настоящий фашизм…
На этот раз Уайатт закрыл мне рот не ладонью, а губами.
Глава 29
Ночью сильно похолодало, к утру начался дождь. Обычно по субботам я работаю с самого утра, потому что для нас это напряженный день, но когда мы созванивались с Линн, я узнала, что Джо Энн прекрасно справляется с работой. Линн предложила взять ее на полную ставку, и я согласилась, иначе ближайшие три недели мне пришлось бы работать на износ.
Уайатт отсыпался, раскинувшись на кровати, а я развлекалась, составляя список его преступлений. Чтобы я забыла что-нибудь важное? Да ни в жизнь. Я свернулась клубком в уютном кресле, подобрав под себя ноги, и наслаждалась ленивым утром. Дождь заставлял забыть о делах и спешке. Обожаю слушать, как шумит дождь, а это удается мне редко – обычно не дают дела. Но сегодня я была всем довольна и счастлива: мы с Уайаттом вместе, мне ничто не угрожает, и пусть детективы сбиваются с ног, разыскивая мою преследовательницу. Я точно знала, что насчет прокатных машин рассудила правильно и подсказала полицейским верный путь.
Вдобавок ко мне вернулся голос. К моей нескрываемой радости. Голос все еще звучал сипло, но теперь меня, по крайней мере, слышали все. Мне уже незачем изображать монахиню, давшую обет молчания. Честно говоря, в монахини меня все равно не возьмут.
Я позвонила маме и всласть поболтала. Оказалось, она уже обо всем узнала от Салли и вздохнула с облегчением. Салли позвонила Джазу, извинилась и утром собирается встретиться с ним. Я спросила, не подождать ли мне с тканью для платья до завтра, и мама меня поддержала. Мы с Уайаттом часто миримся, так что я знаю, какими бывают примирения.
Затем я позвонила Шоне, после разговора с ней отнесла всю свою новую одежду наверх и разложила на кровати в комнате для гостей. Потом перемерила всю новую обувь, походила в ней, чтобы убедиться, что она нигде не жмет и не трет. К тому времени проснулся Уайатт: я слышала, как он сходил вниз за чашкой. Вернувшись на второй этаж, он встал в дверях спальни для гостей и долго наблюдал за мной с сонной полуулыбкой на лице, прихлебывая кофе.
