Заметив, что я по-прежнему стою в дверях, он прижал телефон плечом к уху, втащил меня в кабинет одной рукой и закрыл дверь другой. В трубке слышался мужской голос. Не отпуская меня, Уайатт перехватил телефон правой рукой, прижал его к бедру и одарил меня страстным поцелуем.
Да, от него определенно пахло потом, это напомнило мне о том, как вчера мы занимались любовью, и о том, какими разгоряченными и влажными были наши тела. Я обняла его и усилила поцелуй – практически вжалась в него, одновременно проверяя, в каком состоянии «всегда готовый». Уайатт высвободился, насупился, указал на натянувшуюся спереди ткань брюк. Но зеленые глаза обещали, что потом он мне за все отплатит. Шлепнув меня, он снова приложил телефон к уху, послушал пару секунд, произнес «слушаюсь, мэр» и сел в кресло.
Я сидела возле стола, а Уайатт – в своем кресле, когда минутой позже в дверь постучал Форестер. Точнее, о том, что это Форестер, я узнала, только когда он вошел. Уайатт жестом подозвал его. Глаза Форестера возбужденно поблескивали.
Наконец Уайатту удалось закруглить разговор, раздраженно сунуть телефон на подставку и перевести взгляд на Форестера.
– Ну, как успехи?
– Мы видели ее на пленке, но ее снимка среди фотографий сотрудников нет. По некоторым особенностям поведения и отсутствию таблички начальник службы безопасности Лоулесс сделал вывод, что в больнице она не работает. Следовательно, ее имени мы по-прежнему не знаем. – Форестер взглянул на меня. – Но Блэр высказала предположение, которое показалось мне разумным, хотя шанс так мал, что даже не знаю, сумеем ли мы им воспользоваться. – И он протянул Уайатту мои записи.
Уайатт быстро пробежал их глазами, метнул в меня быстрый взгляд и заявил:
– Согласен, что за рулем «бьюика» наверняка сидела она. Значит, это не внезапный приступ ярости, а умышленное покушение. Можно попробовать сверить даты. Далеко не в каждом прокатном агентстве есть «бьюики». Если она действительно обращалась в прокат, то должна была вернуть бежевый «бьюик» в прошлую пятницу. И в тот же день взять белый «шевроле», но вряд ли в том же агентстве. Скорее всего, она обратилась в другое, но по дороге в аэропорт таких десятки. Если она настолько хитра, то белый «шевроле» вернула в среду, перед пожаром. Поскольку Блэр выжила, значит, и новую машину подозреваемая перестала водить вчера и теперь ездит на какой-то другой, а мы даже не знаем на какой.
Форестер быстро делал записи, потом остановился и почесал подбородок.
– Можно запросить у агентств проката автомобилей фамилии всех женщин, которые брали машины в известные нам дни. Если какие-нибудь фамилии повторятся, к этим людям можно присмотреться.
Уайатт кивнул:
– Займись этим. Но если кто-нибудь потребует разрешения судьи, сегодня нам его уже не получить.
Обычное дело: большинство судей не сразу выдают такие разрешения, приходится ждать понедельника.
Послышались шаги, Форестер обернулся. В дверях возникла одна из местных сотрудниц, уставившись на меня огромными от любопытства глазами.
– Мисс Мэллори! – воскликнула она, привлекая внимание всех, кто находился на этаже. – Как я рада с вами познакомиться! Вы не дадите мне автограф? Хочу повесить в женской раздевалке. – И она протянула мне лист бумаги с неровными краями. Позади нее уже собралась толпа. Я почти чувствовала, как в ней нарастает веселье.
Машинально взяв лист бумаги, я взглянула на него и сразу узнала: это была одна из записок, которые я нацарапала в патрульной машине Демариуса Уошингтона и приклеила к окну жвачкой. Но почему она до сих пор цела?
Мне мгновенно вспомнилось, как Демариус перебирал записки и ухмылялся, а потом то же самое делал Форестер. Должно быть, кто-то из них припрятал эту записку вместо того, чтобы сунуть ее вместе с остальными в мою сумку.
– Дай-ка сюда, – со вздохом велел Уайатт, сразу сообразив, в чем дело.
Форестер услужливо вынул записку из моих рук и положил на стол Уайатта, и все собравшиеся возле двери взорвались хохотом.
Огромными печатными буквами, обведенными несколько раз, были написаны слова, которым полагалось морально уничтожить всех гадов, не выпускавших меня из вонючей патрульной машины: «РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ».
Глава 28
– Значит, размер? – хмыкнул Уайатт, войдя в дом тем же вечером, пятью минутами позже меня, и обнял меня за талию. Его кабинет я покинула под раскатистый хохот, из управления прямиком направилась в третий магазин тканей, где, к счастью, нашла то, что хотела. На радостях я даже не спросила цену, а она оказалась кусачей, но всем известно, что качественную ткань по два доллара за метр не купишь. Теперь моя добыча покоилась в багажнике прокатной машины, утром я собиралась завезти ее Салли, которая уже пообещала посвятить моему свадебному платью все выходные.
Осталось разобраться с Уайаттом.
– А как же, – просипела я, отвечая на жадные поцелуи. Или он рассчитывал, что я совру?
– В таком случае хорошо, что моего размера тебе хватает. – Он расстегнул мои джинсы и принялся стаскивать их.
Хватает, еще как хватает! Уайатт прекрасно знал это и не уставал доказывать. На этот раз он просто отнес меня на диван – вместо того чтобы по привычке уложить на пол.
Потом он долго лежал рядом, гладил меня, сжимал талию сильными ладонями.
– Совсем по-другому, – повторял он. – Никаких таблеток. Другие ощущения.
Он был прав: разница была не физической, а психологической. Значит, все-таки главная эрогенная зона человека – мозг. Все ощущения усилились, обострились, секс обрел незабываемую насыщенность.
Уайатт рассеянно поглаживал мое бедро. В полудреме я заметила, что он даже не успел полностью раздеться, хотя избавил меня от одежды. К поясу Уайатта по-прежнему был прикреплен жетон, который царапал меня в самом неподходящем месте, а черный пистолет упирался в левое бедро.
Я поерзала.
– Ты все еще вооружен.
– Но уже разряжен.
Я попыталась оттолкнуть его.
– И этот жетон… ой!
Несколько раз прерываясь на поцелуи, Уайатт приподнялся на руках и отстранился. Самое неприятное в спонтанном сексе – необходимость решать практические вопросы после него. Ну, вы же понимаете, о чем я. Хорошо еще, что диван кожаный.
Приведя в порядок себя и диван, мы занялись ужином. Раньше Уайатт ужинал где-нибудь в городе, но с тех пор, как мы стали жить вместе, я набиваю его морозильник полуфабрикатами, которые достаточно просто разогреть. Этим вечером мы выбрали лазанью, а к ней приготовили салат. Все необходимое для салата с недавних пор прочно обосновалось в холодильнике Уайатта. Ему давно пора усвоить, чем питаются девушки.
После ужина я решила взять быка за рога. Мысли не давали мне покоя с самого вторника, тянуть дольше было невозможно. Мы ведь даже занимаемся сексом, не предохраняясь, и хотя сейчас мои шансы забеременеть практически равны нулю, все-таки…
