– На нижних часах – время, которое мы сами выбираем.
– Погоди, погоди! Как это можно – выбирать время?
– Легко. – я протянула руку и, откинув стеклянную крышку, перевела часовую стрелку назад.
– Ого! – Альбинка пальцем ткнула в верхние часы, стрелки которых попросту скрылись из виду.
На самом деле они продолжали вращаться, но уже назад и со скоростью, не улавливаемой обычным зрением. Словно взяли и растаяли. Тот паренек с форума об этом тоже писал. По его словам, он вернулся в прошлое – чуть ли не неделей раньше. Если про часы и время я еще немного верила, то дальше его рассказ попахивал откровенной фантастикой. Вроде как парень увидел себя самого на улице и вынужден был всю неделю прятаться, дожидаясь нужного часа. Когда же близнец его скрылся в стенах ЗБ, он вновь вернулся домой. Позднее решил повторить эксперимент, но комнату на прежнем месте не нашел. Только один кадр и остался. Ясное дело, форумная братия ему не верила, да и мне до сегодняшнего дня вся его история казалась красивой выдумкой. Однако теперь я думала совершенно иначе.
– Ты видела, как они крутятся? – Альбинка продолжала глядеть на верхний циферблат. – Что с ними случилось?
– Ничего, я только перемотала время немного назад. Как-то не очень приятно возвращаться туда, где тебя встретят старенькие-престаренькие родители.
– Лер, я серьезно!
– И я серьезно. Помнишь, что там Эйнштейн про относительность времени писал? Вот и здесь то же самое.
– Откуда ты это взяла? Ты что, бывала уже здесь?
– Да нет, первый раз.
– Но ты так уверенно говоришь!
– Всего лишь вычитала кое-что в сети. И фото с часами видела, и вагон комментариев. Правда, про огонь там ничего не писали.
– При чем здесь огонь?
– А это уже мое маленькое ноу-хау.
Я обернулась к Альбинке. В голове тянитолкаем завозилось сомнение: говорить или не говорить? Хотя… Скоро сама все увидит, а дальше ее дело – поверит или нет. Кроме того, ЗБ лучше знает, что и кому можно показывать.
– Если обратила внимание, пожары в ЗБ чуть ли не каждый день происходят.
– Ну так это бомжи, наверное. Заходят и костры разводят.
– Ты хоть одного бомжа в ЗБ видела?
– Я что, каждый день сюда хожу?
– Ты, может, и нет, а другие частенько заглядывают. И я забредаю регулярно. Так вот – никто из бомжей сюда не суется. На форумах эту тему сто раз поднимали – типа кто зажигает здание?
И про бомжей опрос проводили. Короче, их тут нет. В парке и на пустыре – навалом, а к руинам они даже не приближаются. Знают, что ЗБ их не пустит.
– Да как оно может не пустить?
Меня даже чуточку перекосило. Опять начиналось «что» да «как».
– А вот так! Кого в тупичок заведет, кого напугает – средств много.
– Ну а пожары тут при чем?
– Пожары – это и есть порталы в иное. Точнее, наоборот. Где-то горит, взрывается – и здесь тоже вспыхивает пожар. Вроде эха. Не потому что кто-то там поджигает, а это само ЗБ, понимаешь?
– Ты правда в это веришь?
– Это ты можешь верить или не верить, а я знаю. Оно как маленькое отражение мира. Зеркало планеты. Где-то вспыхивает – и тут начинает дымить. И при этом выстраивается что-то вроде тоннеля. Кого-то ЗБ сюда забирает, кого-то, наоборот, выпускает.
Альбинка некоторое время молчала, пережевывая услышанное.
– А те шестеро ребятишек – думаешь, ЗБ им тоже помогло исчезнуть?
– Не знаю. – я пожала плечами. – Но сдается мне – не больно-то родители по ним горевали. Иначе бы такой переполох подняли!
– Это правда. Как-то быстро они тогда успокоились.
– Во-во! Если тебя ничего не держит, уйти легко. Вот они и ушли.
– И ты знаешь, куда?
– Догадываюсь. – я отряхнула ладоши, закинула волосы за спину. – Ну что, на выход?
– Куда?! Там же огонь!
– Он, может, и не потухнет никогда, а здесь задерживаться опасно.
Я прикрыла крышку часов, погладила их, словно живое существо. Альбинка, само собой, глядела на меня дикими глазами.
– Думаю, пора. – я решительно приблизилась к дверному проему и выглянула наружу.
Непонятно, чего я ждала, но пламя продолжало бушевать. Тем не менее некоторые перемены произошли. огненный занавес перекрывал коридор слева, а вот справа жаркие язычки только еще плясали по стенам. Даже получалось что-то вроде горящей арочки – ни дать ни взять обруч, через который заставляют прыгать бедных цирковых животных. Но если животные могут, мы-то чем хуже?
– Пошли! – я кивнула Альбинке. – Через пару минут будем дома.
Она поверила и пошла за мной, как козочка на веревочке. Но самое смешное, что я и сама поверила в легкую дорожку домой. Ну конечно!
ЗБ – оно ведь друг, оно обязательно спасет и выведет!
Оно и вывело. Только вовсе не туда, куда я надеялась.
Глава 29. Смотрим Норштейна, живем по Эйнштейну
«Сказку сказок» мы тоже когда-то смотрели всей семьей. Мама плакала, папа обнимал нас за плечи и грустно улыбался. И даже я почти все-все понимала. Хотя не очень-то детский был мульт. Потом мы что-то пробовали обсуждать и обнаружили, что каждого тронуло что-то свое. Маму зацепили танцы под граммофон, папу – сценка с семейным пикником, со скакалкой и лирой. А меня прямо сразил мальчуган с яблоком, как он сидел на ветке в обнимку с воро́нами, кормил их – вернее, в своих мечтах кормил, а потом… Потом оказывался на земле и, подчиняясь родителям, превращался в маленького Бонапарта.
Нет, правда, классный мульт! Конечно, не детский, но что с того? Я и Василя Быкова начала читать в третьем классе – одновременно с Карлсоном, живущим на крыше. Потому что до этого посмотрела «Бесславных ублюдков», фильм про Вторую мировую войну, и фильм показался мне настолько мерзким, что немедленно захотелось запить-заесть его чем-нибудь настоящим, и тоже о войне. Я спросила совета у папы, и он посоветовал почитать Василя Быкова. И не поверите – меня это спасло! А потом я уже глотала всё подряд, невзирая на возрастной ценз, по первым страницам определяя, мое это или не мое. «Анжелику, маркизу ангелов» одолела уже в пятом классе, а «Урфина Джюса» с его деревянными солдатами – на год позже. Могла читать стихи Корнилова и одновременно закусывать фантастикой Е. Лукина или «Незнайкой на Луне» Николая Носова. В общем, карусель полная! Наверное, поэтому «Сказку сказок» я приняла как нечто родное, скачав из сети и просмотрев много-много раз.
Вот и теперь эта история снова была со мной. Правда, вспомнился уже иной эпизод, когда в плащах и с ружьями за спиной солдаты уходят в дождь, в снег, в никуда. Я бы даже досняла последний кадр, показав, как бледными тенями они уплывают в ночное небо и там тают, рассеиваются звездной пылью. А потом гремит пулемет – и с неба сыплются треугольнички писем. Осадки любой войны – похоронки. Это уже был мамин любимый момент. То есть именно в эти секунды она начинала плакать.
