— Терзаешь меня, как жертвенного оленя! — упрекал Игорь, обращаясь больше к себе.
— Оленя! Оленя! — радовалась Клара узнанному слову и, сладко жмурясь, жалась к нему всем телом.
Он устал от нее и ждал, что Клара вот-вот поставит условие: или они начинают жить одним домом и она рожает ребенка, или от него уходит. Это позволило бы ему, не согласившись с первой частью ультиматума, молча дать добро на вторую. Но она никаких условий не ставила — то ли очень любила, то ли очень хитрила. А Игорь малодушничал. Не мог он сказать Кларе, что не хочет впускать ее в свою жизнь насовсем.
Иногда даже завидовал Румыну. Тот влюбился в нее, как мальчишка. Игорю и хотелось бы смотреть на Клару Пашкиными глазами, но, как ни старался, ничего, кроме жгучего недовольства собой, эти упражнения не вызывали.
Но Пашка просто расцвел! Игорь не узнал его, когда встретил последний раз… От былой бомжатости не осталось и следа — подтянутый, в новой красивой куртке, с мобильным телефоном… И ненавязчиво так интересуется, когда Кларик в Москве будет.
Игорь и сам теперь не знал когда. Работа над докторской вступила в заключительную стадию, которая требовала сосредоточенности и концентрации внимания. Если же рядом поселится Клара, внимание сконцентрируется только на ней. То поговори, то обними, то культурная программа… Она обожала народный хор и военные оркестры.
Запретом на приезд в Москву он, конечно, обидел ее. Клара считала себя не только ангелом-хранителем его научной удачи, но и вообще главным научным аргументом. Похоже, история шестидесятилетней давности, связанная с каталогом дедушки Хельмута, станет широкоизвестной не только в профессиональных кругах. По заказу серьезного немецкого журнала Игорь готовил статью об искусстве скифского звериного стиля. Использование «немецких» материалов и изложение обстоятельств передачи каталога в его руки стали если не условием, то настойчивым пожеланием с немецкой стороны.
Клара очень ждала выхода статьи. Надеялась, что публикация даст толчок к поиску пропавших сокровищ, а возможно, и информацию об их местонахождении.
Ожидания не были беспочвенны. Когда коллекция приобретает скандальный душок, утаить ее почти невозможно. Сразу выясняется, что кто-то видел либо отдельные вещи, либо коллекцию целиком; что-то слышал; о чем-то догадывался… Попробуй скрой!
Если ценности в запасниках музея — хоть несколько человек, но обязательно об этом знают. Так было с золотом Трои. Только после поднявшейся шумихи пришлось признаться, что находка Шлимана, хранившаяся в Германии, — трофей и находится в Пушкинском музее. Если же «детский клад Зимина», как остроумничали коллеги-археологи, в частной коллекции, то рано или поздно ее начнут распродавать. Сомнений нет! Меняются владельцы, их художественные пристрастия, финансовое положение, в конце концов.
Но продать произведения искусства с криминальным или засекреченным прошлым — дело непростое. Добросовестного приобретателя они не заинтересуют, а недобросовестный может просто побояться громкого скандала. Хотя… может, конечно, и не побояться… как показывает жизнь.
О том, что Сашка делает с золотом после того, как выслушает соображения брата о древнегреческой ювелирной технике шестого века до новой эры, Игорь никогда не думал. Знал, что сестра берет заказы на украшения в духе архаики. Говорила, будто сейчас это очень модный мотив, а детали интересуют ее так подробно лишь из профессионального любопытства. Игорь даже поощрял Сашкину дотошность в стремлении постичь особенности ювелирного ремесла другой эпохи. Считал признаком высокого мастерства, культуры и советовал ей попробовать силы в реставрации.
То, что Сашка придает своим изделиям древний вид и продает как археологические находки, ему и в голову не приходило. Впрочем, не только это. Профессия отца и брата давала Сашке неограниченный кредит доверия в глазах самых подозрительных коллекционеров-покупателей, которые снисходительно слушали рассказ Миколы об «Ольвийском кладе». Слишком уж затертая уловка! Для начинающих! Многие были уверены, что столкнулись с хорошо налаженным семейным делом: отец с сыном тырят золотишко из раскопа, ловко при этом друг друга прикрывая, а дочка сплавляет его на сторону, припудривая незатейливой легендой. Но изнанка Сашкиного бизнеса была незнакома Игорю. Он радовался, что у сестры есть работа, которая приносит хорошие деньги.
Вот по поводу денег — кое-какие сомнения, конечно, возникали. Не верилось как-то, что на шикарные и дорогущие прибамбасы, которыми окружает себя последнее время, Сашка зарабатывает сама. Ну в самом деле! Каменюги кладбищенские рубит редко, за ювелирку вряд ли ей платят очень дорого, а катается как сыр в масле. Держит две мастерские, одну из которых купила; модная машина, красивая одежда, дом обставлен элегантно. Игорь даже не представлял, сколько это все может стоить, но догадывался, что немало.
Сам до таких оценочных выводов, конечно, не додумался бы. Клара подсказала. Ей Сашка ужасно нравилась, а роскошные штучки, среди которых та живет, приводили в восторг. Когда она сказала Игорю, что Сашкина шуба стоит десять тысяч долларов, он не поверил и даже спросил сестру, правда ли. «Нет, неправда, — легко ответила она. — Двенадцать».
Игорь, никогда не считавший деньги в своих-то карманах, стал все же прикидывать в уме суммы Сашкиных заработков и решил, что материальное благополучие сестры идет от Глеба.
О том, что они любовники, давно знала вся семья. Об этом не говорили, но в душе каждый осуждал и Сашку, и Глеба. Глеба, конечно, больше. Из-за него Игорь стал реже бывать у сестры и ни разу не пришел к ней без звонка, с тех пор как однажды столкнулся там с ним. Простить ему отчаяние, тоску и яростную ревность, пережитые после его женитьбы на Альбине, Игорь не мог. Но главное — так и не понял, зачем им понадобился этот брак! Господи, сколько вечеров провели они с Сашкой, обсуждая, возмущаясь, задавая друг другу недоуменные вопросы и иссякая, не найдя ответов.
Когда в жизни сестры снова возник Глеб, Игорь замер в ожидании Альбины. Он забросил тогда все свои дела, старался как можно больше находиться дома, чтоб не пропустить ее звонок. Но время шло, она же ничем о себе не напоминала. Сердцем влюбленной женщины Сашка очень хорошо понимала, что происходит с братом, и втайне тоже надеялась на большие перемены в своей судьбе. Но похоже, ни Глебу, ни Альбинке перемены были не нужны, а когда та почувствовала, что готова к ним, в ее жизни появился Дмитрий Тусуев. Игорь сразу узнал его, увидев на похоронах Татьяны Павловны. Тот впился в Альбину таким сверлящим и ревнивым взглядом, что Игорь на мгновение проникся к нему сочувствием, признав родственную душу. Наверное, он и сам смотрел так же, как ни старался держать себя в руках.
Внешне Альбина мало изменилась, но казалась очень одинокой и беззащитной. Игорю стало ужасно ее жалко, и застарелая, настоянная на давней и жгучей обиде злость на Глеба яростно и тупо заметалась в нем.
Странно, но к Тусуеву он не испытывал ни ревности, ни неприязни. Даже наоборот. Представлял, как раздражает Глеба присутствие этого архитектора, о котором когда-то вскользь упомянула Сашка, и чувство мести начинало затмевать все остальные. Поделом ему! Нечего жениться на девушке, если у нее есть жених! Игорь усмехнулся, поймав себя на том, что в настоящем времени подумал об Альбинке как о своей невесте…
