Взял Некиса свой чанг, Барбед взял свой барбет[132],И звуки понеслись в согласии крылатом,Так в розе цвет ее согласен с ароматом[133]
Или танбур, какая разница. Главное, что мы на правильном пути.
– Но она же не умела играть ни на барбете, ни на танбуре.
– Я смотрю, у тебя хороший музыкальный слух, – сказал Али, – Если ты отсюда можешь разобрать, что за инструмент играет. Но если она не умела играть на танбуре и барбете, значит, научилась. Они же все струнные. Все равно надо проверить. Пошли.
Али встал и направился к крепости. Егорка, несколько помедлив, последовал за ним. Приблизившись к стене, Али сказал Егорке:
– Лезь, только осторожней.
– Я? Почему я?
– Потому что ты охотник, у тебя силы много. А я человек научного образа жизни. Вот возьми мою чалму. Поднимешься наверх, размотаешь и бросишь мне один конец. А обвяжусь им и попробую подняться. А ты будешь меня страховать. Мне без страховки никак нельзя. К тому же я высоты боюсь.
Егорка так долго примерялся к стене, что несмотря на сказанное, Али не стал ждать, стал подниматься вверх, хватаясь за расщелины между камнями. Поднявшись на высоту человеческого роста, посмотрел вниз. Егорка поднимался следом. Когда он поравнялся с Али, тот прошептал:
– Если на стене появится часовой, замри, пока он не пройдет.
– А если он не пройдет, так и будет стоить и заметит нас?
– Тогда сверни ему шею.
– Я?!
– Ну да, вот у тебя ручищи какие.
Часовой не появился, и вообще крепость производила странное впечатление. Несмотря на то, что в некоторых помещениях горел свет, казалось, что она заброшена. Они взобрались на крепостную стену и крадучись подобрались к башне, откуда доносилась музыка, и заглянули внутрь.
В круглой комнате сидели три девушки. Одна держала в руках чанг, другая танбур, третья барбет.
– Ну, вот видишь, что я тебе говорил, – торжествующе сказал Али. – Это она?
– Не могу разглядеть, – ответил Егорка, голос его от волнения дрожал.
Действительно, стекла от перепада температур запотели, и черт лица было не разглядеть. Али отошел от окна и посмотрел по сторонам. Периметр крепостных стен был пуст.
– Пошли, – сказал Али, хлопнув товарища по плечу.
Обогнули башню, нашли вход. Дверь, ведущая в покои, оказалась не заперта.
– Как войдем, сразу кланяйся, – предупредил Али.
– Зачем? – удивился Егорка?
После двух лет рабства он крайне болезненно относился к ситуациям, которые касались его человеческого достоинства.
– Чтобы не заорали.
Но три девицы за окном и не думали орать. Когда они вошли в комнату, поклонились, и Али произнес «Мир вам», одна из них сказала: «Ну, вот вы говорили, где мужчин взять? Они сами пришли».
– Не бойтесь нас, – сказал Али. – Мы к вам по делу.
– Никаких дел, – ответила одна из девушек, та, которая держала в руках чанг. – Только веселье.
Две остальных прыснули.
– Это она? – спросил у Егорки Али. Хотя по выражению его лица можно было понять, что до счастливой развязки еще далеко.
Егорка покачал головой.
– Кого ищете, мальчики? – поинтересовалась девушка с чангом. Али промолчал, предоставив отвечать Егорке. Сам он разглядывал комнату и девушек, которые в свою очередь без тени смущения с интересом изучали ночных гостей. Они все были красивы как на подбор, одна из них была чернокожей.
– Сестру я ищу, – наконец выдавил из себя Егорка. – Ладой кличут.
– Он чужестранец? – обращаясь к Али, спросила девушка.
– Он урус, – ответил Али, – немусульманин.
– Лады у нас нет. – Сказала чернокожая девушка и, указывая на подруг – Есть Зинат, есть Марьям и Айдолу это я.
– Да мы все здесь немусульмане, – сказала Айдолу. – Я из племени зинджей, Зинат, индианка, а Марьям – иудейка.
– Имена-то у вас, прямо русские, – заметил Егорка, – Зина, Маша.
– Значит ты брат нашей Лады. Она же русская.
– Так она здесь, – встрепенулся Егорка. – Можно ее позвать?
– Тебе не повезло, дружок, ей повезло, а тебе нет. Атабек перед смертью отпустил ее на волю. Главное, играли ему мы трое, Лада только пела. Ее отпустил, а нас нет. Где справедливость?
– Она на чанге играла? – спросил Али.
– Это громко сказано, так, тренькала, щипала струны.
– Подождите, – перебил их Егорка. – Куда отпустил? Где она теперь?
– Не знаем, получила вольную и ушла. Нам не доложила. Да вы садитесь, угощайтесь. Скрасьте наше одиночество, – любезно пригласила Зинат.
