Припухшие глаза Пруденс распахнулись, когда она разглядела вторую нахохлившуюся фигуру.
— Виконт?
Холодный тон Себастьяна окончательно стряхнул с нее сонливость.
— Возвращайся к себе в комнату, Пруденс. Немедленно.
Подрагивающие губы д'Артана сложились в гримасу, по его мнению, означавшую улыбку.
— О, нет. Останьтесь, моя милая. Развлечение только начинается. Жаль, что оно будет таким кратким.
Себастьян насмешливо улыбнулся.
— Не трудновато ли будет объяснить наши окровавленные трупы на белоснежной лужайке у особняка Кэмпбеллов?
Пруденс испуганно таращилась на стоящих перед ней мужчин, как на сумасшедших. Д'Артан пожал плечами.
— Напротив. Злодей-разбойник вернулся ночью, чтобы изнасиловать девушку, которую нашел такой соблазнительной. Но его манеры дикаря были немного… — Он помолчал, подыскивая определение. — … скажем, грубыми, и это трагически закончилось для девушки. Тут появился я, но слишком поздно, чтобы спасти мою юную подопечную, но не поздно, чтобы свершить правосудие над ее жестоким убийцей.
Пруденс стала белее снега. Одним быстрым движением Себастьян подтолкнул ее к себе за спину. Его рука потянулась к пистолету.
— Кричи, Пруденс! — приказал он.
Себастьян затаил дыхание, ожидая спасительного для нее крика. Он устал убегать, прятаться, устал дрожать от холода и голода.
— Что я должна кричать? — потерянно переспросила девушка.
Он развернулся к ней.
— Проклятье, девочка. Просто кричи.
От его резкого, свистящего шепота Пруденс подскочила. Она нервно облизала пересохшие губы. Ее крик поднимет на ноги весь дом. Себастьян будет схвачен и повешен. Девушка сочла за благо молчать. Она просто стояла босиком на снегу, прижавшись к теплой спине Себастьяна.
— Очаровательно, разве нет? — протянул д’Артан. — Интересно, как далеко ты завел бы ее, прежде чем она осмелилась выдать тебя криком?
Сердце Себастьяна сжалось. Он прятал глаза, опасаясь, что Пруденс может прочесть в них отражение его собственных мыслей о мести.
Д'Артан звонко расхохотался.
— Ну и глупцы же вы! Я бы мог убить вас обоих тысячу раз.
Рука Себастьяна по-прежнему сжимала рукоятку пистолета.
— Я знаю. Но ты ведь не захочешь испачкать в крови свои холеные белые руки.
— Ты действительно подумал, что я собираюсь убить тебя? — спросил д'Артан, задыхаясь от смеха.
Он опустился на каменную скамью и вытер свои влажные губы тонким кружевным платком.
— Хотя ты — одураченный, запутавшийся болван, ты все равно мой внук.
Себастьян нахмурился и оглянулся на Пруденс. Девушка резко села на низкие перила террасы. Снег таял на ее халате, оставляя темные мокрые разводы, но она не замечала ничего вокруг. Она не могла поверить в реальность происходящего.
Пруденс вопрошающе взглянула на мужчин.
— Один из вас мог бы потрудиться и поставить меня в известность о вашем родстве, — сказала она изумленно. — Простого представления было бы достаточно. «Привет, Пруденс. Позволь представить тебе моего деда» или «Как приятно познакомиться с вами, мисс Уолкер. Мой внук, Себастьян Керр, отзывался о вас с большим уважением».
Но дед и внук игнорировали ее слова. Д'Артан вытащил кожаный мешочек из-под полы своей шубы и бросил его Себастьяну. Тот упал у его ног, зарывшись в мокрый снег, глухо позванивая монетами.
Себастьян презрительно вскинул бровь.
— Мне не нужны твои грязные деньги. Я не причиню ей вреда.
Виконт окинул Пруденс пристальным взглядом.
— О, думаю, ты непременно сделаешь это. После того, как она по-свински поступила с тобой, можешь не говорить мне, что ты не мечтал сомкнуть свои пальцы на ее шелковой шейке и сжать…
Пруденс непроизвольно погладила шею.
— Прекрати, старик! — гневно крикнул Себастьян.
Он отвернулся от деда и поймал встревоженный взгляд Пруденс, понимая, что выдал себя перед ней с головой. Его дед очень хорошо знал своего внука.
Д'Артан, казалось, издевался над ним.
— Такая хорошенькая шейка у такой прелестной женщины. Я сам восхищаюсь ее красотой последние несколько месяцев. Она очаровательная собеседница. Но ведь тебе это уже известно, верно? — Он помолчал, уверенный, что полностью завладел вниманием Себастьяна. — У твоей Пруденс и у меня много общих интересов. Например, химия.
— Химия? — переспросил Себастьян.
— Да. Кажется, наша очаровательная девушка единственная, кто знает формулу этих взрывчатых детонаторов, над которыми ее отец работал перед смертью. Но из ложного благородства она отказывается поделиться ею со мной. Нехватка пороха наносит урон нашим революционерам. Такая замена была бы бесценна, особенно, когда новый режим объявит войну Англии.
Пруденс сидела в оцепенении, не в состоянии справиться с потоком ошеломляющей и, признаться, пугающей информации, обрушившейся на нее.
— Революционеры? Я думала, что вы — роялист.
Хохот Себастьяна был резким и неприятным.
— Мой дед — все, что угодно, но только не роялист.
Д'Артан подошел к внуку и, сверля его из-под насупленных бровей злым взглядом, приказал замолчать. Он поднял мешочек и сунул его Себастьяну в руку.
— Возьми его!
Себастьян небрежно подбросил мешочек и перехватил его другой рукой.
— Зачем? Если она представляет для тебя большую ценность живая, чем мертвая, почему ты хочешь, чтобы я убил ее?
Пруденс попятилась к двери, не отрывая взгляда от лица Себастьяна. Оно было прекрасным и безжалостным, как лик Сатаны.
Презрительная усмешка тронула тонкие губы д'Артана.
— Я не хочу, чтобы ты ее убивал, дурак. Я хочу, чтобы ты на ней женился.
ГЛАВА 20
Мешочек вяло шлепнулся на ладонь Себастьяна. Его взгляд, полный боли и смятения, встретился с глазами Пруденс. Девушка выглядела так, словно он вонзил ей в сердце нож. Себастьян задрожал.
Д'Артан поспешил продолжить.
— Подумай об этом. Мы заручимся как ее молчанием, так и сотрудничеством. Сегодня я мог бы тайно переправить вас обоих в Париж. Днем она была бы твоей преданной маленькой женушкой, а ночью… О, ночью… — Он закатил глаза, представив водоворот страсти. — Ты мог бы осуществить свою месть, и не единожды, а всякий раз, когда бы тебе вздумалось.
Себастьян продрог до костей, и хотя такое казалось невозможным после того, что пережил и перенес по милости Пруденс, он ощутил приятное напряжение в паху. Он живо представил себе все те сладостные утехи, которым мог предаваться с этой женщиной на законных правах ее мужа. Но тут же тонкими мазками мастера рисовались в его воображении иные картины: Пруденс, стирающая дождевые капли с его ресниц; яростный огонь в ее аметистовых глазах, когда разгневанная наглым грабежом Пруденс предлагала ему свои очки в золотой оправе.
