— Что? — заворожено спросила Мара.
— Его книга. Во втором издании ни слова на эту тему. Я искала в Интернете — ничего. После той статьи он словно закрыл для себя этот вопрос. Но почему? Я имею в виду, он же увлеченный человек. Если бы он помогал Лене сам, то гордился бы удачным экспериментом. Что-то пошло не так, и он разочаровался?
— Тут как раз все просто, — махнула рукой Мара. — Смерть Иниры. Улла сказала, он был в страшной депрессии. Наверное, забросил все. Может, они вместе вели это исследование, а после ее самоубийства он не смог продолжать. Тема ведь так себе. Ну, согласитесь. Эксперименты над зародышами… Франкенштейн какой-то.
— А может, Инира и помогла твоей маме? — предположил Нанду.
— Не тупи, — Мара фыркнула. — Она же умерла в девяносто девятом.
— Надо будет подойти к миссис Крианян, — решила исландка. — Вдруг она помнит, у кого был доступ в лабораторию в те годы.
— Точно! — с азартом кивнул Нанду. — Заодно посмотрим, что у нее есть про драконов.
— Ты что, правда, веришь в эту чушь? — у Брин было такое выражение лица, будто кто-то царапал ногтем по стеклу. — Это же антинаучно!
— Вукович номер два, — обиделся Нанду. — Просто ты не видела старуху Томбоин. И дракон у нее на ковре. Она жуткая. И крышу у нее сто лет назад сдуло. Прямо как у тех перевертышей-драконов.
— Еще скажи, что это был полтергейст, — съязвила Брин. — Всему есть логическое объяснение. Мини-огнемет, например, еще какой-то прибор…
— Мини-огнемет! Конечно, кто-то специально станет мастерить мини-огнемет, чтобы убить человека, когда есть миллион других способов: яд, газ, пистолет, веревка, — Нанду загибал пальцы.
— Стоп, — прервала их спор Мара. — С этим тоже разберемся. Но я хочу сначала поговорить с самим Эдлундом. Мы ведь обещали ему — никаких тайн.
— И что, если он откажется отвечать на наши вопросы, ты просто послушно обо всем забудешь? — ехидно спросила Брин.
— Не откажется. А если даже и так, мы будем знать, что попытались.
— Вот именно, — согласился Нанду. — Сначала попробуем легально, потом — сами. Не забывайте, у нас еще есть электронная почта Лены.
Мара прикрыла глаза, мысленно уговаривая пульсирующую лодыжку хоть ненадолго утихнуть. Сейчас бы растянуться на кровати и приложить к ноге лед… Ида и Рашми уехали на каникулы, и можно было полежать внизу, не мучиться, залезая на верхний ярус. Еще бы кто-нибудь принес ей ужин прямо в спальню — красота… Но сквозь розовую вату предвкушения пробился голос Вукович.
— Тебе придется пожить в моей комнате, пока мы не найдем похитителя.
— Отлично, — буркнула Мара.
За-ме-ча-тель-но. Отбой — в девять, никакого печенья в кровати, еще и доклад придется делать, вместо того, чтобы рубиться с Нанду в морской бой или с Джо в танки. И даже с Брин толком не поболтать.
И точно: хорватка разогнала всех по домикам сразу после ужина, и чуть не довела до слез Брин, которая изо всех сил рвалась к Эдлунду. Мара смирилась, что в Швеции не принято отмечать Новый год по-настоящему. Ни елки в холле, ни гирлянд, ни снежинок на окнах, как будто завтра — самый обычный день. И оливье от синьоры Коломбо вряд ли дождешься. Но неужели нельзя было дать ей хотя бы в честь праздника побыть с друзьями?
Мара улеглась на раскладушку в комнате Вукович, мрачно отвернулась к стене, предчувствуя завтрашнюю встречу с профессором. Наверняка, как только он поймет, что она — из пробирки, да к тому же еще из его жутковатой коллекции эмбрионов, примется изучать ее под микроскопом и демонстрировать миру, как трофей. Еще бы, ему удалось нарушить мировой порядок, заставить зимнего перевертыша появиться на свет летом. И всем будет наплевать, что чувствует она, Мара. И Смеартон с деланным сочувствием разведет руками, мол, разве можно требовать успехов у жертвы научного эксперимента?
Эдлунд ждал их утром в своем кабинете. Вукович и всю четверку, включая Джо, — конечно, накануне вечером друзья успели его просветить, пока Мара маялась под надзором опекунши.
— Мне только что звонили из Совета, — первым делом сообщил директор, устраиваясь в кресле. — Они отправили человека к Наране Томбоин. Ее проверили, вкололи ХГС, чтобы остановить трансформации. Это действительно она, никто другой ее обликом не прикрывался. Они считают, что в ее состоянии провернуть похищение было невозможно.
— Ее заберут в Центр поддержки нетрудоспособных? — поинтересовалась Вукович.
— Пока не знаю. Ее поставили на учет, дальнейшую судьбу будет рассматривать Совет. Так или иначе, она не останется без их помощи. А что рассказала Улла?
Хорватка озвучила вчерашнюю беседу, и по мере того, как версия искусственного оплодотворения становилась очевиднее, профессор заметно оживлялся. Мара не ошиблась на его счет.
— У вас ведь было криохранилище с эмбрионами? — не утерпела Брин. — Я читала вашу статью и первое издание книги… И наверняка… Просто я не знаю, как еще объяснить, что Мара — перевертыш.
— Невероятно! — выдохнул Эдлунд. — Я и подумать не мог… Ведь это доказывает, что время зачатия важнее, чем время рождения! Это перевернет всю науку! Всю нашу историю! Получается, мы дети равноденствия, а не солнцестояния? Я должен продолжить эти опыты… Теперь, когда мы знаем о результате, Совет выделит денег на новый этап эксперимента, и если я найду суррогатную мать…. Даже несколько…
— Ларе, держи себя в руках, — тихо, но твердо произнесла Вукович. — Значит, это правда? У тебя было хранилище? И что, Совет разрешил проводить эксперименты с эмбрионами?
Эдлунд вскочил, метнулся в одну сторону, потом обратно, и замер.
— По правде говоря… хранилище было. Но Совет об этом не знал. Папа и Мартин верили в меня, они закупили оборудование на собственные средства. В те годы это было целое состояние. Но на некоторое время я заморозил исследование по ряду причин…
— Инира? — понимающе спросила Мара.
— Откуда?.. Ах, ну да. Улла, — профессор вздохнул. — Да. С Инирой случилось несчастье, потом отец… В две тысячи втором году я хотел вернуться к исследованиям, но оборудование вышло из строя. Я все потерял. Криокамеры удалось починить, и я отдал их Мартину. Все равно я занял пост директора, и у меня не было ни времени, ни ресурсов для исследования. Но теперь…
— Вам не кажется, что они вовремя вышли из строя? — Брин деловито скрестила руки на груди.
— Теперь кажется… Тогда я не стал проверять под микроскопом каждую пробирку. Отключилось питание, пока я был в отъезде. Камера была обесточена несколько суток. Разумеется, все живые клетки погибли. Когда Селия сообщила мне, я был вне себя. С тех пор я и поставил на лабораторию новые замки.
— То есть до этого туда мог зайти любой желающий? Отлично, круг подозреваемых… — начала было Мара.
— Нет-нет, подожди, — Вукович предупредительно подняла руку. — Говоришь, тебе сообщила Селия, и ты даже не стал проверять?
