Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Это всё приходило мне в голову. И уходило. Как эта самая лестница.
И вот я иду опять мимо.
А навстречу мне идёт Мария Николаевна.
— Здравствуйте, Мария Николаевна, — говорю я.
— Здравствуй, Витя, — говорит она. И останавливается.
— Вот это погода! — говорю.
— Отличная погода, — говорит Мария Николаевна.
— Совсем нету ветра, — говорю я.
— У моряков, кажется, говорится: штиль? — говорит она. — На море штиль, не так ли?
— А когда ветер — норд, — говорю я.
— Ах, этот норд, — говорит Мария Николаевна. — У меня в комнате два стекла выбил этот норд…
— И у нас стекло выбил, — говорю я, — одно стекло выбил…
— Как поживаешь, Витя? — говорит Мария Николаевна, как будто мы с ней сто лет не видались. — Рисуешь всё, рисуешь… Нет, у тебя, конечно, есть способности, а когда человек со способностями… ведь это счастье… творческое начало в человеке… искусство — большое дело…
Чего, думаю, она мне про эти способности говорит, я и сам знаю, что у меня есть способности. Вот сейчас мне про искусство говорит, а завтра мне двойку поставит.
А она говорит:
— Нужно непременно развивать свои способности. Способности нужно непременно развивать. Учиться нужно. А как же? Путь к мастерству долог… Я помню, один мой знакомый…
Вовсе мне не интересно про её знакомого слушать. Я и сам знаю, что способности развивать надо…
— Пойдём, Витя, со мной вот сюда, в этот дом, я тебя познакомлю… Он таких вот ребят учит… в студии… Может быть, и тебе полезно… Ты, кстати, не ходишь в студию?
Мы вошли в это парадное.
И стали подниматься по лестнице.
Ей трудно было подниматься. Она ведь старенькая. И мы поднимались медленно.
Уплывают корабли
Пляшут на сцене джигиты.
Летит оттуда к нам музыка.
Плывут по морю корабли и лодки.
Качаются на привязи швертботы.
Стоит над бухтой громадный памятник Кирову.
Мы с Алькой сидим на крыше. Отсюда нам виден город. Даже сцена летней филармонии. Даже остров Нарген вдали.
Небо тёмно-синее, и море тёмно-синее. В небе звёзды, а в море огни.
Алька завтра уезжает в Москву. И будет там жить с родителями. Поступит там в художественное училище. И будет писать мне письма.
А я остаюсь. Буду здесь учиться. Поступлю здесь в художественное училище. И буду писать ему письма.
А встретимся мы в Ленинграде. В самой Академии художеств. Где учились знаменитые художники. Где учился наш Пётр Петрович… Мы встретимся с Алькой в этой академии, обнимемся, потом хлопнем друг друга по плечу и вместе спросим: «Как живёшь?» Потом мы рассмеёмся, оттого что вместе сказали «как живёшь», и спросим друг у друга: «Как дела?» А потом мы с Алькой пойдём осматривать Академию художеств… А потом станем знаменитыми художниками… Как великие мастера…
— Вот этот громадный дом, — говорит Алька, — мы с тобой когда-нибудь разрисуем… Мы с тобой весь город разрисуем…
— И другие города, — сказал я.
С моря раздавались гудки. Они были протяжные и длинные.
— И Тася уехала, — сказал я. И чего это я вдруг про Тасю вспомнил!
— Ну и влюблён же ты в Тасю! — сказал Алька.
— И Кафаров влюблён, — сказал я.
— И я тоже влюблён, — сказал Алька.
Я смотрел на него и не верил. Первый раз слышал я, что он в Тасю влюблён.
— Это правда, — говорит Алька. — Только я никому про это не говорил. Только сейчас говорю. Всё равно. Раз теперь уезжаю.
— Врёшь ты всё, — сказал я.
— Что мне врать? Всё равно уезжаю…
Опять с моря гудки загудели. Сцена филармонии опустела. Концерт, значит, кончился. Сцена ещё светилась, как большой прожектор. Но джигитов уже на ней не было.
Потом сцена потухла. Мы молчали некоторое время. Гудки с моря вовсю гудели. Как будто много пароходов плыло куда-то…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
