Жизнь преподносит новые испытания
Итак, после 18 лет службы в Красной Армии и участия с первого и до последнего дня в Великой Отечественной войне моего многодетного отца демобилизовали без предоставления пенсии, какого-либо жилья и иных льгот… Несомненно, что судя по наградам и благодарностям, отец воевал на совесть. Так было на Лужском рубеже и «Дороге жизни». Последний год войны он был в самом пекле сражений. Не жалел себя. Испытал радость побед и горечь неудач. Думаю, что он заслуживал более достойной участи. Но ему, чудом уцелевшему на войне, с женой и пятью малолетними детьми, надо было все начинать с нуля.
Ему пришлось привезти семью в комнату родителей в коммунальной квартире, из которой много лет назад уходил в армию. Однако была в теперешнем его положении большая разница сравнительно с молодостью. В армию он уходил один, а вернулся с пятью детьми и с беременной женой, которая в октябре этого же года разрешилась еще одной дочерью. Представляю, какой ужас охватил бабушку, когда она увидела нас и узнала, что мы приехали к ней на постоянное жительство. Она пока жила одна, потому что ее сын Володя, брат отца, с которым она вместе жила в этой комнате, еще служил в армии. К ее чести, она гостеприимно раскрыла всем нам объятия. После небольшой трапезы, улеглись спать на полу.
Дом, в котором она жила, был построен еще до революции, специально для немецких специалистов, которые работали на ситценабивной фабрике. Это был красивый кирпичный дом, с широкими мраморными лестницами, высокими потолками, просторными прихожими и кухнями. Он отличался повышенным по тем временам уровнем комфорта. После революции, когда уехали немцы, квартиры в этом доме переделали в коммунальные, то есть в одной квартире проживали несколько семей, занимая одну или больше комнат, в зависимости от состава семьи. Но комнаты в этих квартирах выделялись только лучшим производственникам фабрики. Получил комнату в этом доме и мой дед. Этот дом существует и сегодня, правда, сильно обветшал и своим видом вызывает щемящую грусть по тем временам, когда здесь кипела молодая жизнь. Но вернемся опять в ту далекую эпоху.
Началась наша новая жизнь. Сравнительно с предвоенным временем город сильно изменился. В годы войны Серпухов был прифронтовым городом, хотя больших разрушений не было видно. Здания сплошь были не ремонтированные, некрашеные, обшарпанные, дороги разбитые, скверы запущенные. Вокруг веяло бедностью и неустроенностью. Но главное, что изменилось, так это жизнь людей. Во многих семьях еще оплакивали близких и родных, погибших на фронтах, на углах сидели калеки, выпрашивая милостыню. Народ в массе своей был очень бедно одет. Одежды и обуви в магазинах купить было невозможно. Распределялись эти товары по ордерам, то есть были строго нормированы.
Очень болезненным для нашей большой семьи оказался переход вновь на карточную систему обеспечения продовольствием. После короткого периода сытой жизни в Германии мы вновь вернулись к привычному полуголодному состоянию. Правда, в городе существовала рыночная торговля. Особенно впечатляла так называемая барахолка, на которой рядами стояли женщины, предлагая самые бесхитростные товары. С удивлением смотря на это, я еще не догадывался, что очень скоро и моя мама также будет вынуждена встать в эти ряды, стремясь спасти семью от нужды.
На рынке были и продовольственные товары. В Серпухове исторически сложилось предместье, так называемое Заборье. Люди, проживавшие там, обитали в собственных домах, держали огороды, имели скот. Заборье пережило войну и, судя по всему, неплохо себя чувствовало и после войны. Говорю это без тени какой-то зависти к этим людям, напротив, вижу в них проявление особой жизненной силы. «Заборцы» в большинстве своем работали в городе на производстве и при этом крепко держались за землю. Их отличало отменное здоровье и жизнерадостность.
Еще до революции в Серпухове было развито производство хлопчатобумажных тканей. В городе работали ткацкие, прядильные, отделочные фабрики. Для проживания работников владельцы фабрик строили так называемые спальни. Это были очень большие кирпичные здания. В одной комнате селили по нескольку семей, иногда до 18–20 человек. Обитатели спален славились неумеренным пьянством, там господствовал криминал. За годы советской власти в городе было построено немало современных предприятий, громадные усилия были приложены для развития культуры и образования. Однако районы спален еще во многом сохранили свою специфику, накладывали особый отпечаток на жизнь города. В то время довольно было сказать о человеке, что он «из спален», и это для всех было характеристикой, причем, как можно было догадаться, далеко не положительной. Говорю об этом довольно подробно, поскольку в районе рядом с этими спальнями мне предстояло прожить немало лет.
