— Все ирландцы в День святого Патрика, — ответил пьяный голос.
— Пойте — не стало хорошего парня! — сказал кто-то еще.
Когда песня закончилась, Кейти увидела рядом с собой Дэвида.
— Пошли, Кейти. Мы уходим.
— Мы не можем уйти, — тупо произнесла она.
— Можем. Шон и Кларинда умеют обращаться с твоей системой. И это закончится рано — даже посреди праздника Фантазии мертвец что-то означает.
Кейти позволила ему увести ее. Она знала, что Дэнни мертв. Он не был ее лучшим другом, но был неотъемлемым атрибутом ее жизни.
Дэвид сопровождал ее до дома. Она удивлялась, что он был с ней. Вероятно, ему не терпелось отправиться в полицейский участок и узнать, что случилось с Дэнни Зиглером. Он должен был обратить внимание на то, что все смерти связаны с легендами Ки-Уэст.
Дома Кейти сразу побежала в душ. Запах смерти, казалось, проник в нее. Она несколько раз вымыла голову, и наконец вышла, завернувшись в купальный халат.
Дэвид, очевидно, решил воспользоваться душем ее брата — запах смерти не давал покоя и ему. Он снял пиратский наряд и облачился в одежду Шона, потом приготовил ей горячее питье.
— Чай с солидной дозой виски, — сказал Дэвид, протягивая ей чашку.
— Со мной все в порядке, правда. Я знала, что Дэнни мертв. Просто было ужасно смотреть на него в таком виде. Я и раньше видела мертвых, бывала на похоронах, но это!..
— Смерть редко бывает красивой, — промолвил Дэвид.
Кейти глотнула чай, заметив, что он сильно пахнет виски. Она отнесла его в гостиную и увидела, что Бартоломью сидит на софе, наблюдая за ней печальными глазами.
— Я не мог догадаться, Кейти. Я больше не ощущаю запахов. Я пытался остановить тебя, но ты меня даже не заметила.
— Все в порядке, — пробормотала она.
Дэвид положил руки ей на плечи.
— Иди в постель, Кейти. Постарайся заснуть.
— Я не могу.
— Сможешь. Я буду здесь.
Она кивнула, допивая чай. Виски согревал и успокаивал ее.
Отдав Дэвиду чашку, Кейти направилась к лестнице. Она услышала, как он издал удивленный возглас, и обернулась на первой ступеньке.
Дэвид все еще стоял посреди гостиной, держа ее чашку и уставясь на стол.
Семейный гроссбух Беккетов двигался.
Конечно, его передвигал Бартоломью, но Дэвид не мог его видеть.
Кейти поднялась наверх. Как сказал Дэвид, несмотря на то, что преследовало ее, — а может быть, благодаря этому, — она быстро заснула.
Дэвид выпил одну порцию пива.
И ему показалось, что гроссбух на столе двигается.
Он чертовски устал. И был обеспокоен сильнее, чем когда-либо. Когда Кейти пошла в паб, Лиам сказал ему, что полиция наконец побывала в доме Дэнни Зиглера.
Там не оказалось никаких признаков книг по истории Ки-Уэст и не оказалось денег.
— Ты уверен, что видел это, Дэвид? — спросил Лиам.
— Да. Я фотограф, и сделал снимки, — ответил Дэвид.
— Значит, кто-то еще проник в квартиру Дэнни. Дэвид, вероятно, я должен сообщить Питу, что ты побывал там.
— Лиам, пока не делай этого. Дай мне немного времени, прежде чем меня арестуют и вышвырнут с острова или прежде чем Пит решит, что не должен выпускать меня из дому.
— Я чувствую себя чертовски скверно, Дэвид, — пожаловался Лиам.
— Притворись, что я никогда не доверял тебе. Просто дай мне еще немного времени. Не знаю почему, но я чувствую, что вот-вот найду последний фрагмент этого жуткого пазла.
Дэвид ненавидел то, о чем просил Лиама. Но он также знал, что кто-то, приняв облик нормального человека, убивает людей…
Гроссбух двигался. Во всяком случае, перед его мысленным взором. Это подсознательно говорило ему, что ответы прямо перед ним — нужно только найти их.
Дэвид поставил пустую чайную чашку Кейти и подошел к гроссбуху. Он был открыт на странице, исписанной замысловатым, трудно читаемым почерком. Но Дэвид знал книгу — она всегда хранилась в семье. Крейг говорил ему, что Элис и Эстер взяли на себя роль хранителей семейной истории. Они записывали рождения, смерти и события, происходившие на Ки-Уэст при их жизни.
До того как Элис и Эстер занялись этим, задачу выполнял Джосайя Беккет, прадед Дэвида. А до него это делала Хелена, младшая дочь первого Крейга Беккета. Еще раньше записи вел сам Крейг.
Ничто из этого не имело значения. Книга была открыта на странице, заполненной, когда территория Флориды стала штатом и когда Дэвид Портер организовал свою эскадру «Москито», положив конец пиратству.
Дэвид читал о нападении на корабль, смерти Виктории и линчевании Бартоломью. Он читал о ярости его предка, который настаивал, что повесили невинного человека и виновный должен понести наказание, и как этот предок наблюдал за деревом повешенных, когда Смит встретил свою кончину. Крейг Беккет стоял там, когда Смит проклял его семью, что нисколько его не обеспокоило. Он верил в людей, в справедливость и в Бога и не верил в проклятия.
Сам он определенно не был проклят, думал Дэвид. Первый Крейг Беккет прожил долгую и счастливую жизнь.
Ключ повернулся в наружном замке, и вошел Шон О’Хара. Дэвид посмотрел на часы. Было почти пять утра. Он сам должен был поспать.
Шон вошел в гостиную.
— Как Кейти? — спросил он.
— Она пошла спать несколько часов назад, — ответил Дэвид.
Шон кивнул.
— Ну и ночь! Жизнь так запутана. А может быть, и нет. Может быть, мы все знаем, что мы смертны, и живем, как предположил По в «Маске Красной Смерти». Танцуем, пока не упадем. Человек найден мертвым — даже самая тупая личность должна предположить убийство, так как он не мог засунуть собственный труп в куклу. Хотя веселье продолжалось. Полагаю, города живут своей собственной жизнью. И так как туристы не знали Дэнни Зиглера… — Шон оборвал фразу. — Ты удивляешься, почему я пришел домой, Дэвид? — спросил он.
— Потому что ты знал, что я пришел сюда, — ответил Дэвид.
Шон кивнул.
— Чудно, не так ли? Я знал, что ты не убивал Таню. Точнее, верил. Но было что-то подозрительное в твоем возвращении сюда. Я не знал, что ты встречаешься с Кейти, но знал, что она хочет открыть музей. Может быть, я догадывался, что ты попытаешься остановить ее. Видит бог, ты единственный, кто не пытается делать деньги на трагедии! Но что-то происходит. Это началось, когда мы еще были детьми, едва закончившими школу, и собирались поступать в колледж, и продолжается до сих пор. — Он полез в карман. — Я составил список.
— Какой?
— В нем фигурируем ты и я.
— Естественно.
