– Господи! Да это даже не легкая размолвка, это так, беседа, и все. Ты просто не знаешь, к каким фронтовым будням я привык дома. Меня так просто не обидишь, не бойся.
– Какое счастье! – сказала я, не в силах совладать со своей преступной радостью. Я просто не могла на него смотреть, не испытывая этой радости уже из-за того только, что он есть, что он рядом…
Но по-настоящему о счастье думать не приходилось. Где-то там страдала и, возможно, горько плакала, моя несчастная, отвергнутая Валерой и преданная мной Викуся. Я опять сникла, объяснила Валере, что у меня голова болит, закрыла свою дверь и принялась набирать Викин номер. Набирала и набирала. А она то не брала трубку, то сбрасывала мой звонок. Потом мне сообщили, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети… Отлученная от нашей дружбы, я болезненно переживала свою бесполезную навязчивость и прямо кожей чувствовала Викусину ярость, с которой она выключала телефон.
* * *
Каждый день я названивала Вике. Она не хотела со мной говорить. Мне было так плохо, что ни о чем другом я почти не могла думать. Валера пытался за мной ухаживать. Но я твердила свое: мне нельзя, нельзя мне… И еще обещала все-все ему потом объяснить. И это, наверное, сдерживало его натиск. Но на самом деле я совершенно не знала, что тут еще объяснять. Все, что можно, я уже объяснила. Он совершенно не воспринял мои доводы и абсолютно меня в моей беде не понял. Мне больше нечего сказать. Мне нечего сказать, кроме того, что преступно предавать дружбу. И что тот, кто предает дружбу, не достоин ни дружбы, ни любви. Я просто тянула время. Потому что не имела в себе мужества окончательно объявить Валере: оставь меня навсегда! – и отказать ему от квартиры. Не было у меня такого мужества. Вот я и говорила: подожди, потом объясню. И он ждал. А я ждала благосклонности Викуси.
Несколько раз подкарауливала ее у подъезда вечером, когда она возвращалась домой с работы. И опять пыталась объясниться. Клялась, что ничего у меня с Валерой не было, что даже не целовались. И что я без устали только хвалила ему ее. Она слушать ничего не хотела. Насмехалась надо мной довольно зло. И прогоняла довольно грубо…
А Валера, кажется, не терял надежды на нормальные отношения. Каждый день он стучался ко мне, если я долго не выходила из комнаты по утрам, с надеждой спрашивал, готовить ли кофе. Не пожарить ли яичницу? Не нужно ли чего? А что я могла ответить! Я – не предательница! Не моя вина, что так получилось, что я стала причиной несчастья любимой подруги. Наконец решилась на крайнюю меру – раскрыть Викин секрет. Надумала прямо объяснить Валере, что он нравится Вике. В это утро я встала пораньше и кофе сварила на двоих. И тосты приготовила. И на стол накрыла. А когда он появился в кухне и очень оживился, увидев такую семейную картину, сразу приступила к делу.
Выслушав меня, Валера спокойно ответил, что давно заметил Викусины усилия, с которыми она вокруг него круги нарезает, но это его совершенно не интересовало и не интересует. И что я знаю о его чувствах ко мне, и поэтому он не понимает, зачем нам говорить про Вику.
– Но ты Вике нравишься! – вскричала я. – Ты что, не понимаешь?
– Прекрасно понимаю. А мне ты нравишься. Ты понимаешь меня?
– Нет! Не понимаю, потому что Вика…
– При чем здесь Вика! – застонал Валера. – Алла, услышь меня. Допустим, я ей нравлюсь. А она мне – нет! Это значит, что разговор у нас с ней окончен. Ничего страшного, так бывает. Вика девушка активная – она свои вопросы без нас решит. А мы с тобой давай свои будем решать.
– Как ты не хочешь понять, она моя подруга! Я не могу позволить себе о тебе думать, потому что ты нравишься моей подруге! Иначе я получаюсь предательница дружбы.
– А мое мнение кого-то интересует? – взъярился Валера. – Значит, вы с Викой решили, что раз она на меня запала, то я автоматически являюсь ее собственностью? Так? Я что – вещь, которую отдают в более подходящие руки? У меня права выбора нет?
– Валерочка, ну не сердись, – заныла я, – пойми меня правильно. С Викой мы с института дружим, это для меня очень важно. Не могу я встать между вами, понимаешь?
– Что дружите – понимаю, что это важно – тоже могу понять. А что не можешь встать между нами – не понимаю. Потому что никаких «нас» не существует! Мне не нравится Вика! И я не Викин, – возвысил он голос. – И вообще ничей. Я сам по себе! – С этими словами явно оскорбленный мною сосед поднялся и, не закончив завтрака, ушел к себе. А я поняла, что снова все испортила.
Но пусть лучше так, чем стать предательницей.
* * *
Прошло недели две. С Валерой мы общались мало. Я избегала его, а он ни на чем и не настаивал. Если пересекались в кухне, каждый занимался своим делом. Не молчали, конечно, но говорили в общем только по необходимости. И быстро разбегались по углам.
А тут он вдруг остановился передо мной и говорит:
– Хочу предупредить, Ал, что деньги на комнату я набрал. Ты можешь уже подыскивать себе нового жильца. Как только подберут вариант – думаю, недели через две, дай-то бог, – съеду отсюда.
Я так и села, где стояла, молча глядя на него во все глаза и словно утратив способность говорить. Он сочувственно смотрел на меня сверху вниз. А я, помолчав немного и словно опомнившись, спросила наконец:
– А как же Вика?
– Ал, ты просто ненормальная! – Он чуть не задохнулся от возмущения. – При чем тут Вика?!
Я совсем растерялась, залопотала извинения и даже заплакала. Он сразу смягчился, присел на корточки, чтобы обнять меня, так как я все еще сидела кулем на кухонной табуретке, на которую свалилась, пораженная новостью. Он гладил меня по голове, уговаривал успокоиться.
– Вот видишь, какая я дура, – горестно заметила я, понимая всю свою безнадежность.
– У всего есть своя цена, Аллочка, – улыбнулся он. – Если мне нравятся кроткие милые женщины, как ты, – значит, я должен принимать и твою несамостоятельность, и подверженность чужим влияниям. А будь ты самостоятельной, инициативной – ты была бы не ты, а Вика. А мне нужна не Вика, а ты! – Он прикрыл рукой мне рот, потому что я готова была тут же пуститься в возражения. – И только ты, – закончил Валера с нажимом. А я почувствовала, как сильно мне хочется ему подчиниться…
И началась моя настоящая новая жизнь. Она была настолько счастливой, что я в душе не уставала благодарить своего беглого мужа. А что, думала с ужасом, если бы он не оставил меня? Никогда бы мне не узнать, что такое счастье! Спасибо тебе, думала, Мишенька! Дай тебе бог того же в новых отношениях.
С потерей подруги пришлось смириться. Звонить ей и подкарауливать ее у подъезда я перестала. Что тут можно было поделать? Она меня знать не хотела, когда я и не виновата была перед ней. А сейчас, если честно, мне в глаза-то ей посмотреть было бы стыдно. Ведь я купалась в счастье с мужчиной, которого увела у нее!.. Хотя… Прав, конечно, был и Валера: ни у кого я его не уводила. Мы встретились, полюбили друг друга – и стали вместе жить, вот и все. Не моя вина, что мой мужчина понравился и Викусе… Так что мужчину своей мечты я приобрела, а лучшей подруги лишилась. «Нормальная жизнь», – комментировал Валера.
