Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Стоит отметить, что внешняя сторона коронации была далеко не главной. Средневековые интеллектуалы не уставали повторять, что до помазания монарх являлся лишь фактическим правителем своей страны, а после него — становился ее истинным властелином, посредником между Богом и людьми, пастырем, самим Всевышним призванным оберегать вверенное ему стадо. Незыблемость королевской власти была азбучной истиной. Церковь учила — монарх может потерять трон, но при этом все равно останется королем, именно потому, что он помазанник Божий. Большинство англичан придерживались того же мнения, они продолжали именовать королями и королевами всех, кого должным образом «повенчали на царство». Например, в одном из писем семейного архива Пастонов упоминаются «король Генрих и королева Маргарита», а всего тремя строками ниже «король Эдуард» и «королева Елизавета». Иными словами, коронация была едва ли не единственным средством нейтрализовать все сомнения в законности прав монарха.
Современники в один голос отмечали, что торжества, отмечавшие воцарение Ричарда III, оказались необычайно пышными.
Новый король не любил помпезных церемоний, но в данном случае траты были необходимы. Ричард III был не слишком популярен. Как минимум спорные методы захвата власти не создали ему новых сторонников.
Не улучшало отношение к монарху и то, что он опирался в основном на поддержку северных графств. Мало того, что свита Ричарда состояла в основном из северян; захватив трон, он вызвал с севера еще 5000 человек, видимо, на случай возможных беспорядков. Необходимо отметить, что в XV столетии лондонцы относились к северянам по меньшей мере предвзято. Северные графства считали дикой страной, настоящей родиной беспорядков, а их уроженцев — необразованными, воинственными людьми непредсказуемого нрава. Жители Центральной Англии опасались, что король Ричард будет править в интересах Севера, что именно туда пойдут государственные средства и что именно северянам достанутся все ответственные посты. Пышные торжества могли хотя бы на время отвлечь и успокоить жителей столицы.
Коронация Ричарда III обещала стать особенно блестящей, поскольку это был первый с 1314 г. случай, когда корона возлагалась на голову не только короля, но и его супруги — Анны Невиль. По-видимому, Ричарду III удалось сделать свое помазание чем-то особенным. До наших дней дошло более тридцати описаний этого торжества, причем все они составлены в самых восторженных, даже благоговейных выражениях.
Праздник начался 5 июля. В этот день жители Лондона были свидетелями торжественной процессии, проследовавшей из Тауэра в Вестминстерский дворец. Напомним, что разного рода процессии и шествия были необходимой частью жизни любого средневекового города, без них не обходилось ни одно сколько-нибудь торжественное событие. Цеховые праздники, въезд короля или владетельного сеньора в подвластный им город, прибытие иностранного посольства, и тем более коронация были немыслимы без того, чтобы все участники церемонии не прошествовали перед зрителями блестящей, тщательно упорядоченной вереницей.
Придворные торжества в XV в. превратились в особый вид искусства, в них попросту не могло быть ничего случайного. Одежда, позы и даже жесты были частью удивительного спектакля, доставлявшего огромное удовольствие и актерам, и зрителям. Люди, принимавшие участие в торжестве, получали возможность не только похвастаться богатством и элегантностью своих нарядов, но и продемонстрировать свое привилегированное социальное положение. Удовольствие зрителей было тем большим, что они могли легко определить, какую роль при дворе играет тот или иной лорд, рыцарь или сквайр. Принцип такого анализа был предельно прост: чем ближе к королю, тем влиятельнее и богаче.
Помимо наблюдений за перемещениями при дворе и результатами политических интриг, зрители коронационных торжеств могли получить и более полезную информацию. Отдельные элементы церемонии, хорошо понятные каждому англичанину, вместе составляли нечто вроде политической программы монарха. По завершении коронации все присутствовавшие могли понять, собирается ли монарх воевать или он намерен поддерживать мирные отношения с соседними странами, будет ли он ограничивать своеволие баронов, уделять внимание государственным делам и т.д.
Бесспорно, главным участником торжественной процессии 5 июля 1483 г. был сам Ричард III. Король Ричард, верхом на прекрасном белом жеребце, выглядел именно так, как с точки зрения людей XV в. должен был выглядеть идеальный монарх — он был довольно молод, энергичен и хорош собой. Поскольку Ричард III только готовился к коронации, он ехал с непокрытой головой. Его роскошные одежды украшала целая россыпь драгоценных камней, а с плеч ниспадала пурпурная бархатная накидка, отделанная горностаем. Даже седло королевского коня было позолочено, а сам жеребец укрыт длинной алой попоной.
Четверо счастливцев, несколько раз сменявшихся за время шествия, несли над головой монарха расшитый балдахин из золотого шелка. К поддерживающим ткань шестам было прикреплено множество позолоченных колокольчиков, Ричард III ехал по улицам столицы под мелодичный перезвон. Честь нести королевский балдахин особым указом была закреплена за самыми достойными гражданами пяти крупнейших английских городов, что должно было подчеркнуть факт тесного союза горожан и королевской власти.
Перед королем несли несколько мечей. Один из них — церемониальный — был почти в рост человека. Более чем прозрачный символ давал понять — Англией правит не политикан и не клирик. Ричард III позиционировал себя как воин, готовый с оружием в руках отстаивать границы своего государства.
За монархом следовали его самые преданные слуги — лорд чемберлен и лорд маршал, а за ними — два сквайра, символизировавшие герцогства Нормандию и Гиень. Напомним, что династия Йорков пришла к власти под лозунгом «партии войны». Норки обещали продолжить Столетнюю войну и вернуть Англии ее земли «по другую сторону Ла-Манша». В отношении Франции Ричард III занимал даже более радикальную позицию, чем его отец или брат. Еще в 1475 г., когда высадка английских войск на континенте неожиданно окончилась принятием выкупа от французского короля, Ричард открыто выступил против заключения такого соглашения. Он заявлял, что отступление без сражения противоречит не только рыцарской чести и союзническим обязательствам по отношению к Бургундии, но и интересам большинства англичан, ожидавших от этого похода материальных выгод и умножения славы английского оружия. Присутствие живых символов Нормандии и Гиени в торжественной процессии ясно говорило собравшимся — Ричард III не изменил своих взглядов и твердо намерен возвратить эти герцогства британской короне.
Англичане еще помнили о временах Генриха V, когда «французские кампании» приносили дворянам, купцам, ремесленникам и даже крестьянам немалые барыши. История не имеет сослагательного наклонения, вряд ли можно с уверенностью рассуждать о том, что было бы, если бы. И все же зрители церемонии могли надеяться, что новый монарх в самом ближайшем будущем предоставит своим подданным возможность поживиться за счет ненавистных французов. В любом случае декларация воинственных намерений должна была произвести самое благоприятное впечатление.
За символами Нормандии и Гиени торжественно ехали семь оруженосцев. Затем — мэр Лондона, все приглашенные на церемонию дворяне, за исключением тех, что сопровождали королеву, олдермен Лондона, сто рыцарей и сто сквайров в королевских ливреях, а также множество королевских йоменов и слуг. Процессию замыкали герольды, офицеры, сержанты и менестрели.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
