— Как чудесно, когда публика может участвовать в спектакле, правда ведь? — Рио глядела на сцену не отрываясь. — Что может быть прекраснее, что может быть увлекательнее, чем наблюдать и ощущать неподдельный страх? — Голос ее трепетал от возбуждения. — Так и чувствовать, как сердце бьется все быстрее и быстрее, кровь разливается по жилам бурлящим потоком... — Томный вдох. — Что может быть лучше, чем несколько мгновений перед смертью, когда чувствуешь себя настолько живым? — Прерывистый выдох. — Подлинный ужас — такая редкостная роскошь в наши слишком уж просвещенные дни. — Рио тонко улыбнулась. — Зато его, как и всякую роскошь, — она раскинула руки, словно обнимая весь зал, — можно купить и продать.
Я поглядела на нее с омерзением:
— А у вас, однако, сильно развито стадное чувство.
Она снова протянула мне руку:
— Давай с нами!
— Спасибо, что-то не хочется.
Я попятилась — здесь все равно толку не добьешься, а в мире полно мест поприятнее. Толкнула дверь, но вместо дерева наткнулась рукой на прохладную плоть. Рио метнулась к двери так стремительно, что я ее даже не заметила, и теперь перегородила мне выход, ухватившись за косяки.
— Не покидай меня, крошка-сида, — промурлыкала она.
Я уставилась на собственную ладонь у нее на груди — глубокий вырез прозрачной блузки ласкал мне запястье, а медового цвета пальцы казались бледными на темной коже. От этой кожи до самого моего плеча бежали нежные электрические разряды. Месма. Я хотела поскорее убрать руку, но не могла. Сопротивляться зазывному току было невозможно.
Горло у меня перехватило от ужаса: я и не знала, что Рио такая сильная колдунья!
Рио придвинулась ближе. Инстинкт самосохранения визжал мне в ухо, чтобы я отшатнулась. Вместо этого я позволила телу делать все, что захочет Рио. Я согнула локоть, сделала шажок вперед, задрала голову и посмотрела ей в глаза. Белки были такие же голубые, как и кудряшки. Запах Рио — мускус, мята, лакрица — затуманил мне разум, и я приникла к ней, обняв ее за шею свободной рукой.
— Ах, какой сюрприз, крошка-сида! — Рио нагнула голову, губы у нее приоткрылись от предвкушения. — Кто бы мог подумать?
Наши губы соприкоснулись — сначала осторожно, потом я нажала сильнее, целуя ее с притворным пылом. Я чувствовала, как лихорадочно колотится ее сердце под моей ладонью. Провела языком по ее прохладным губам. Ее язык так и рванулся навстречу. Рот у меня наполнился вкусом горькой мяты пополам с электрической медью. Я отодвинулась, но руку от ее груди не отнимала.
— Рио, ты этого хотела? — выдохнула я ей в лицо.
Она качнулась ко мне, по-прежнему раскинув руки, и не упала только потому, что держалась за косяки.
Тогда я провела рукой вниз, коснулась затрепетавшей кожи на животе.
— Ты из-за этого так стремилась со мной поздороваться?
С полуоткрытых губ Рио сорвался тихий стон.
Я запустила пальцы за пояс ее кожаных шортиков.
— Почему ты так хотела, чтобы я составила тебе компанию?
Рио содрогнулась, прерывисто дыша от страсти. Тут я резко шагнула в сторону и со всей силы дернула Рио за шортики, подставив ей подножку. Она потеряла равновесие и рухнула вперед, вытаращив от неожиданности глаза и размахивая длинными руками. Я хорошенько врезала ей кулаком между лопаток и швырнула на пол. Рио рухнула плашмя, крепко приложившись подбородком о паркет. Я уселась на нее верхом, отчего у нее перехватило дух, заломила ей руки и навалилась на нее всем весом, не давая подняться.
— Или ты собиралась мне что-то сказать? — жарко зашептала я ей на ухо, подавшись вперед.
Тут-то и раздался вопль.
Алый Поэт на сцене подошел к девушке со спины, обхватил ее поперек туловища и накрепко прижал к себе. Публика глядела на это как зачарованная, упиваясь ее страхом. Девушка уже обессилела и перестала отбиваться, по щекам ее текли слезы. Вампир ласково утер их, а потом приподнял ей подбородок, так что стало видно, как на шее бьется жилка.
Рио подо мной засмеялась.
Вампир запрокинул голову.
Вот нелегкая! Рио им управляет!
— Пусть перестанет! — заорала я ей в ухо.
Алый Поэт замер в дурацкой позе с клыками на изготовку.
Рио повернулась, едва не коснувшись меня щекой.
— Ш-ш, крошка-сида, — проворковала она, — ты ведь не хочешь, чтобы он сейчас сделал ей больно? Стоит ему капельку ошибиться — и произойдет трагическая случайность. Само собой, девица по собственной воле подписала договор со всеми условиями и оговорками, как и все звезды, которых мы приглашаем... а вон тот гоблин за это поручится.
Блефует или нет?
Словно прочитав мои мысли, Рио прошептала:
— Нашей пухленькой старлетке не покровительствует никакой Граф, не то что некоторым, — ни Граф, ни жених-супермодель, ни благочестивая матушка, так что, если сегодняшнее выступление станет ее лебединой песней, никто о ней даже не вспомнит.
Значит, не блефует.
Не исключено, что девушка сегодня просто исчезнет, и, если в договоре не сказано, что ее смерть должен засвидетельствовать гоблин-охранник, об этом никто даже не узнает. Люди часто не сознают, насколько буквально гоблины все понимают.
— Может, ты хочешь, чтобы я поскорее слезла? — уточнила я.
Рио снова захихикала, и у меня опять побежали мурашки.
— Нет-нет, останься так. Какое пикантное положение!
Прекра-а-асно, значит, ей нравится, когда ее прижимают к полу...
— Вот и хорошо! — фыркнула я.
— Восхитительно! Можно и спектакль смотреть, и шептать всякие глупости тебе на ушко, ах, такое сладенькое... Нагнись поближе, крошка-сида!
Я вздохнула и нагнулась пониже, чтобы ей удобнее было шептать. Вампиры обожают, когда другие играют по их правилам.
Между тем на сцене Алый Поэт отпустил девушку, и она отчаянно пыталась отползти от него подальше, едва не удавив себя закрутившейся ночнушкой. Вампир на цыпочках крался за ней, шутовски подчеркивая каждое движение, — самый настоящий архизлодей из пантомимы.
Рио подо мной заерзала:
— Ты спрашивала о бедной Мелиссе. Очень жалко, что она погибла, — играть с ней было одно удовольствие.
— Рио, я здесь не для того, чтобы слушать поминальные тосты, выкладывай все как есть.
— Хорошо-хорошо. Мелисса пришла ко мне вечером накануне смерти и сказала, что располагает кое-какими сведениями, которые она хочет мне продать.
— Она тебя шантажировала.
Рио тихонько засмеялась, и ее смех пробежал по мне волной.
— Мелисса была очень похожа на меня, такая же честолюбивая. Она понимала, что, если правильно выбрать определенные слова или поступки, их можно использовать как рычаги или сделать из них крайне действенное оружие.
