Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
– Ну… Он.
– Кто год за годом в Его… отеческом великодушии… повелевает реке разливаться?
– Он, разумеется.
– А в данный момент – у нас уже есть другой Бог?
– Нет, – тяжело вздохнула она. – Пока нет.
– Следовательно… кто в данный момент заставляет реку разливаться дальше?
– Он. Я думала…
Верховный поднял палец:
– Вот так, шаг за шагом мы пришли к выводу. Да. Он заставляет воду прибывать. Мы установили первый факт. Идем дальше. Какой Отметки достигла вода, когда Он вступил в Его Вечное Сейчас?
– Отметки Доброй Еды.
– И это произошло после того, как ты, по твоему выражению, потерпела неудачу. Но в тот момент Он должен был быть доволен. Понимаешь?
– Но…
– Твоему женскому сердцу не побороть гранитной несокрушимости логического доказательства.
Глаза у нее расширились.
– Что значат твои слова?
Верховный задумался на минуту, потом заметил:
– Сказано, пожалуй, мудрено; но смысл таков: я прав, а ты – нет.
Она выпрямилась в кресле; улыбка тронула ее губы.
– Может быть, не так уж я не права.
– Как бы то ни было, не слишком радуйся, Прекрасный Цветок, не слишком радуйся!
– Мне нечего бояться.
– Итак, факт. Что-то вызвало Его недовольство после того, как Он вступил в Дом Жизни.
Верховный помолчал, затем вновь принялся расхаживать. Остановился и посмотрел на нее.
– Говорят – и я не буду из ложной скромности этого отрицать, – что я всеведущ. Что в силах узнать человек, то я знаю.
Она взглянула на него сквозь густые ресницы. Улыбнулась краешком губ.
– Ты и обо мне все знаешь?
– Я знаю, что ты ведешь очень уединенный образ жизни. Но необходимо сказать все до конца, иначе мы с этим не справимся. Причина Его гнева – лицо, к которому ты, возможно неосознанно, проявляешь большой интерес. Ну вот. Я сказал, что хотел.
Ее щеки на мгновение вспыхнули; но на губах по-прежнему блуждала улыбка.
– Я опять не понимаю твоих слов.
– Я имею в виду, конечно, Болтуна.
Кровь бросилась ей в лицо и отхлынула, но глаза смотрели прямо на Верховного. Он невозмутимо продолжал:
– Это необходимо, Прекрасный Цветок. Мы не можем позволить себе находить утешение в самообмане. Нет ничего, в чем ты не могла бы открыться мне.
Она вдруг спрятала лицо в ладони.
– Моя вина безмерна. Преступление столь тяжко, столь мерзко…
– Бедное дитя, бедное, бедное дитя!
– Чудовищные помыслы, неописуемые…
Он был уже рядом с ней. Мягко успокаивал:
– Думать об этом – значит терзать себя. Забыть – значит освободиться. Пойдем со мной, дорогая. Как две смиренные души, рука об руку, познавая весь глубокий трагизм человеческого существования.
Она рухнула перед ним на колени, закрыв лицо ладонями.
– Когда он сидел в ногах у Бога и рассказывал Ему о белых горах, плывущих по воде… о белом пламени; а он без теплой одежды, такой беспомощный и такой отважный…
– И тебе захотелось согреть его.
Она молча кивнула с жалким видом.
– И постепенно… тебе захотелось отдаться ему.
Его голос звучал словно отдельно от него, настолько, что странность, невероятность их разговора не ощущалась. Он вновь заговорил, все так же мягко:
– Какое же ты находила себе оправдание?
– Я представляла себе, что он мой брат.
– Зная все время, что он – чужой, как белые люди в его россказнях.
Она глухо ответила из-под ладоней:
– Моему брату по Богу лишь одиннадцать лет. И то, что Болтун чужой… как ты сказал… могу я быть откровенной?
– Смелее.
– От этого моя любовь разгорелась еще больше.
– Несчастное дитя! Несчастная, заблудшая душа.
– Что со мной будет? Чего мне ждать? Я нарушила главные заповеди.
– По крайней мере ты откровенно призналась во всем.
Подняв лицо, простерев к нему руки, она поползла, чтобы обнять его колени.
– Но потом… когда мы все же предались любви…
Ее руки не встретили его коленей. Он был уже в ярде от нее, отскочив с проворством человека, спасающегося от змеи. Стиснув поднятые к груди руки, Верховный смотрел на нее через плечо.
– Ты… ты и он… ты…
Она, широко раскинув руки и не сводя с него глаз, вскричала:
– Но ты сказал, что знаешь все!
Он быстрыми шагами отошел к парапету и невидяще уставился вдаль. Спустя минуту забормотал бессмысленно, беспомощно:
– Да. Вот так-так. Ну и ну. Ф-фу! Боже мой!
Наконец он пришел в себя и направился к ней – остановился чуть в стороне. Откашлялся.
– И все это, это – стояло между тобой и узаконенной страстью к твоему отцу.
Она промолчала. Он заговорил снова, громко, негодующе:
– И ты удивляешься, что река продолжает подниматься?
Но Прекрасный Цветок встала с колен. Воскликнула громко, как Верховный:
– Чего ты хочешь? Я думала, ты упражняешься в зале!
Верховный проследил за ее взглядом.
– Ты подслушивал, принц?
– Шпионил? – вскричала Прекрасный Цветок. – Скверный мальчишка! Для чего ты напялил все это на себя?
– Мне так нравится, – ответил принц, дрожа всем телом, отчего украшения на нем звенели не переставая. – Я ничего особенного не слышал. Только то, что река поднимается.
– Ах, убирайся.
– Сейчас уйду, – быстро проговорил принц. – Я только хотел узнать, есть у кого-нибудь из вас веревка, честное слово…
– Веревка? Для чего?
– Ни для чего, просто так.
– Ты опять выходил за ворота. Посмотри на свои сандалии.
– Просто я подумал…
– Убирайся и скажи нянькам, чтобы почистили тебя.
Принц, все еще дрожа, повернулся, чтобы уйти, но Верховный сказал неожиданно повелительным тоном:
– Подожди!
Склонив голову в легком поклоне, словно испрашивая позволения у Прекрасного Цветка, он подошел к принцу и взял его за руку.
– Соблаговолите сесть, принц. Сюда. Прекрасно. Мы желаем получить веревку, и мы побывали за воротами. Ты предан ему, не так ли? Я начинаю понимать. И эти драгоценности – ну конечно!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
