И капитан в который раз порадовался, что ему достался хороший экипаж.
Лучший.
* * *
Возвращение из-за подкладки мироздания в обычный космос всегда проходило незаметно. В какой-то момент пространство за кормой «Форварда» просто перестало сминаться и крошиться, скорость стала просто скоростью, не дотягивающей до светового барьера процентов десяти, и продолжала стремительно падать. Система искусственной гравитации работала теперь в режиме компенсации, гасила перегрузки отрицательного ускорения. Запустилась вся аппаратура обычной ориентировки; Маврин, сидя в кресле дежурного, обшаривал мегаметры окрестного пространства. Искал тех, кто отправил те самые шестьдесят четыре байта. Строку, которая одним махом убила восьмую звездную.
– Вот он! – выдохнул Маврин, на миг прекратив яростно колотить по клавиатуре. Локатор высвечивал на экране крошечную точку. Пылинку. – Какой крохотный!
Вскоре точек стало две – их встречал даже не один корабль.
«Надо же, экая помпа! – подумал капитан с раздражением. – Целых два корабля!»
– Давай связь, что ли… – поторопил он Маврина. Хотелось побыстрее покончить со всем. Выслушать заранее известные слова и понуро идти собирать вещички.
«Интересно, – отстраненно подумал капитан, – а что станет с «Форвардом»? Как они его назад к Земле гнать будут? Или бросят здесь? Вряд ли бросят, все-таки бездна труда в него вгрохана. Сколько оборудования, сколько сырья… Хотя все оборудование, понятно, устарело, причем безнадежно. Что до сырья… Наверное, потомки изобрели какой-нибудь синтез. Не смирятся же они с недостатком сырья? А сырья всегда не хватает…»
Капитан потряс головой, отгоняя назойливые и никчемные мысли.
В тот же миг ожил экран перед пультом – установилась связь. На них взглянул потомок. Очень, надо сказать, моложавый потомок, на вид ему трудно было дать больше двадцати лет. Капитан невольно покосился на Самарина.
Самарин был мрачен, но глядел на потомка с неприкрытым интересом.
– Сейчас нам расскажут о легенных ускорениях, к которым нам не следовало прибегать, а мы, тем не менее, прибегли… – буркнул он. Капитан с неодобрением на Самарина покосился, но тот умолк, и капитан ничего не стал говорить.
– Фу-у! – облегченно выдохнул потомок. – Наконец-то! Четвертый день за вами гоняемся…
У капитана что-то оборвалось внутри. Четвертый день. М-да. Они уродовались в этом гигантском металлическом гробу годы. Двадцать лет в общей сложности.
И – «четвертый день». Масштаб просто убил капитана. Уничтожил на месте. Распылил и развеял по всему космосу.
Можно было готовиться к участи музейного экспоната.
Потомок улыбался. Открыто и дружелюбно. Он ничего не понимал, наверное. Кому в двадцать лет доводилось пережить крушение мечты?
– Здравствуйте, восьмая звездная! Для вас есть хорошие новости!
– Не сомневаемся, – ядовито ответствовал Самарин. – А какие именно?
Потомок подобрался, принял официальный вид и заявил:
– Говорит Тарас Вознюк, курсант школы космогации. Малый поисковик «Клен сто семь». Первым делом: ваше локальное время? С момента старта?
– Виктор Сперанский, капитан восьмой звездной. Бортовое время: двадцать первый год, сто двадцать шестые сутки полета, время – семь тридцать… уже тридцать одна.
Вышло чересчур сухо; капитан вдруг подумал, что зря он так. Ведь этот паренек ни в чем не виноват.
Другое странно. Все-таки капитан надеялся, что разговаривать с ними будет кто-нибудь из правительства, из космического ведомства, наконец. А тут – какой-то веснушчатый кадет…
Странно. Очень странно.
– Ага… Понятно, – протянул Тарас, кивая. – Жаль, вчера мы не перехватили вас на входе в пульсацию. Вы года три лишних потеряли…
Тут кадета кто-то, похоже, пихнул в бок. Он повернул голову и переглянулся с кем-то за обрезом экрана.
Самарин с леденящей душу вежливостью осведомился:
– А нам позволено будет поинтересоваться – какой год сейчас на Земле? Или никаких вопросов – сразу в карантин?
– Карантина не будет, – так же вежливо ответил Тарас. – А на Земле сейчас две тысячи триста сорок второй год, июль, двадцатые числа. Плюс-минус два-три дня, я не уточнял девиацию. Теперь полеты и время связаны не так, как раньше, вы, наверное, уже догадались.
– Несомненно, догадались, – процедил Самарин. – Ты давай, давай рассказывай кадет. Об участи нашей неизбежной. Сразу нас на помойку выбросят или сначала историкам отдадут?
– Самарин! – жестко предупредил капитан. – Полегче!
Самарин вздохнул. «Вряд ли он угомонится», – подумал капитан с безнадегой. Но кадета, похоже, смутить было трудно.
– Как вы уже поняли, на Земле выполняется программа перехвата звездных экспедиций на досветовиках. Мы пришли за вами, восьмая. Виктор Михайлович, я представляю ваши чувства, но поверьте: все обстоит совсем иначе, чем вы думаете. Конечно, полет «Форварда» будет прерван, потому что досветовики себя изжили и ломиться к Сальсапарелле еще двадцать лет нет никакого смысла. Я не знаю, чего вы ожидали – первым делом психологов или земных лидеров, знаю только, что не меня вы ожидали увидеть и услышать, не курсанта-практиканта. Незачем вам психологи, ничего страшного не произошло и не произойдет, мы все работаем и будем продолжать работать, каждый будет заниматься своим делом…
К удивлению капитана, никто Тараса Вознюка не перебивал, даже Самарин. Все слушали. Затаив дыхание.
– И вы продолжите свое дело, просто немного поменялись условия. Только и всего. Поговорить, конечно, надо, и не следует воображать, что разговор предстоит особенно долгий. Но, полагаю, вы не станете возражать, если мы поговорим живьем? Гасите скорость до стыковочной, к вам сейчас подойдет «Февраль» – это парный звездолет, и «Форвардом» займутся специалисты-шаттехники, он свое отслужил. Вы погрузитесь на «Февраль», пройдете курс реабилитации и продолжите экспедицию. Все в порядке.
Тарас просто обязан был сейчас улыбнуться. И он улыбнулся.
– Простите, – переспросил Шапиро с легким недоумением. – Что значит – продолжим экспедицию? Нас что – не снимают? Мы еще на что-то годны, по-вашему? Или на Земле все годы после нашего старта прогресс стоял на месте?
– Нет, не стоял, и наша встреча лучшее тому подтверждение. Решен вопрос межзвездных перелетов, как нетрудно догадаться. У Сальсапареллы будете через две недели, как раз реабилитацию успеете пройти. Техническую реабилитацию, вы ведь все специалисты, и соответственно вам нужно скорректировать профессиональные навыки в свете современной науки. Современной нам. Надеюсь, вы понимаете, что наука с момента вашего старта несколько продвинулась?
– И что, кто-нибудь полагает, что нас можно переучить? – недоверчиво протянул Самарин. Яда в его голосе уже не было. Испарился. Остались удивление и некоторая растерянность.
