Понимаю, что спорить бесполезно. Меняюсь с ним тарелками, хотя знаю, что Джейк не выносит макароны. Заставляю себя проглотить кусочек.
— Неплохо, правда? — с надеждой улыбается он.
— Да, очень вкусно. — Возвращаю ему тарелку.
Он отказывается:
— Нет, я уже наелся. Это твоя доля.
Через пятнадцать минут официант убирает со стола. А тема Эспена все не поднимается. Не по моей вине. Джейк просто не спрашивает. — Полагаю, десерт ты не хочешь?
— Нет, спасибо, — угрюмо отвечаю я.
Плачу по счету — на самом деле это единственное, что я могу сделать. К тому времени, когда мы выходим, я уже столько раз мысленно повторила: «Джейк, мне нужно кое-что сказать тебе», удивительно, как это еще не прозвучало вслух. Хотя бы случайно.
Джейк останавливает такси.
— К тебе?
— Конечно.
Как только садимся в такси, я приникаю к нему. Обхватываю его руками, привлекаю к себе. Почти укладываю на себя. Целуя его, я страстно извиваюсь под ним, пока наши тела не соединяются плотно-плотно. А потом обнимаю Джейка еще крепче, притягиваю еще ближе, и чем плотнее он приникает ко мне, чем больше чувствую тяжесть его тела, тем более маленькой и беззащитной становлюсь сама.
— Что с тобой? — выдыхает он.
Его лицо так близко, что меня согревает тепло его дыхания.
— Замолчи, — говорю я. Потому что поездка скоро закончится. Вечер закончится скоро. И этот момент скоро придет к концу.
— Джейк, я должна тебе кое-что сказать.
Вот так. В конце концов, я произношу это. Но сейчас слова звучат до смешного, неуместно. Он уже прошел через мою гостиную с зияющими на стенах и книжных полках пустотами. И оказался в спальне, где застыл как вкопанный, обнаружив на полу коробки, часть которых уже упакована и заклеена.
— Ты куда-то собираешься? — спрашивает Джейк.
— В Эспен.
— Зачем?
— Я получила там работу. — Я могла бы рассказать подробнее, но предпочитаю отвечать на конкретные вопросы.
— Когда уезжаешь?
— В субботу.
Он морщится и трясет головой, как делают люди, глотнувшие крепкого.
— И когда ты собиралась мне об этом сказать?
— За ужином.
— За сегодняшним ужином?
— Да.
— Забавно, не припомню, чтобы ты упоминала Эспен.
— Нет, — виновато опускаю голову, — но я собиралась.
Джейк приподнимает ногу над одной из коробок. На миг мне кажется, что он сейчас пнет ее изо всех сил. Мысль о таком акте мести волнует меня. Но вместо этого он только постукивает носком ботинка по коробке.
— Книги?
— В основном. — Всматриваюсь в его лицо, пытаясь понять выражение. Но оно невозмутимо. — Ты сердишься?
— Нет.
— Тебе больно?
— Нет. — Джейк пожимает плечами. — О'кей, может, чуть-чуть. Но это не значит, что я попрошу тебя изменить решение.
Пока он не произнес этого, я не понимала, что именно этого я и хочу.
Хватаю его за руку. Она безжизненно висит, но я слышу частый пульс.
— Джейк, я не обязана ехать. Конечно, эти слова кажутся безумием, но все произошло так быстро. Я все могу изменить. Если хочешь, чтобы я осталась, только скажи.
Нет, выражение его лица не стало понятнее. Джейк даже не смотрит на меня. Я чувствую, как колотится его сердце, но рука остается вялой и неподвижной. Чувствую себя полной идиоткой. Отпускаю его руку, и он тут же сует ее в карман.
— Итак, ты хочешь, чтобы я умолял тебя не уезжать?
— Тебе незачем умолять. — Опустив глаза, рассматриваю свои руки, такие пустые и одинокие без него. — Просто вырази желание, чтобы я осталась.
Он качает головой:
— Не могу.
— И что же? У нас все так и закончится?
И вот тут Джейк поднимает глаза. И смотрит на меня таким взглядом, какого я не ожидала. Жестокие, неумолимые глаза — оружие, которое он до сих пор скрывал.
— Никаких «мы» не было, — холодно произносит он. С этими словами Джейк поворачивается и, аккуратно огибая ящики и свертки, уходит.
Когда дверь за ним захлопывается, я изо всех сил пинаю коробку с книгами.
Глава 22
В час пополудни необычно спокойным августовским днем я сижу на лавочке перед домом. Вытаскиваю книгу из сумки, раскрываю ее на коленях, но не собираюсь читать. Я внимательно рассматриваю спешащих мимо пешеходов, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо. Владелец продуктовой лавочки по соседству машет мне через окно. Взмахиваю рукой в ответ. Он прижимает к стеклу батончик «Сникерс». Качаю головой — спасибо, нет.
Плотная темнокожая дама с улыбкой проходит мимо меня. «Привет, крошка», — бросает она. До меня не сразу, но доходит: я видела ее в форме, на ее рабочем месте у банкоматов в моем банке. Пока, Мисс Охранник. Пока, крошка.
Станция метро на углу выплескивает очередную волну взволнованных пассажиров. Среди них Лори, расталкивая толпу локтями, пробирается по лестнице, но ее отталкивает тетка с громадным портфелем. Лори идет по улице в ритме своего собственного Нью-Йоркского стаккато, замедляет шаг перед нищим, уворачивается от какого-то пса, перепрыгивает через лужицу, натекшую из-под кондиционера.
Останавливается такси. Открывается задняя дверь, но Аманда не выходит, терпеливо ждет, пока водитель отсчитает сдачу и выдаст квитанцию. Она наградит его долларом и ослепительной улыбкой, чтобы поездка запомнилась.
На другой стороне улицы Принцесса семенит вдоль витрин, любуясь своим чувственным отражением. Она задержится у витрины с новой коллекцией и отыщет шарфик, который непременно нужно приобрести. Посмотрит на часы. Да, у нее есть еще пятнадцать минут.
А прямо подо мной, в тоннеле метро, трясется в вагоне второй линии мой агент, Марк Шапиро, и читает «Уолл-стрит джорнэл». Рынок все еще в депрессии, уровень безработицы по-прежнему высок. Марк очень взволнован.
Неподалеку от меня к тротуару подкатывает экскурсионный автобус. Оттуда выходят мои родители, крепко сжимая бумажники, потому что знают: в этом городе полно карманников. Вместе с другими экскурсантами они останавливаются в центре тротуара, блокируя движение и нарываясь на грубые толчки и злобные взгляды. Ничто из увиденного на этом неописуемом Бродвее — «Гэп», «Старбакс», многоэтажные дома — не произвело на них впечатления. Они снова загружаются в автобус, недоумевая, что такого, черт побери, в этом Нью-Йорке.
Когда автобус отъезжает, на Другой стороне улицы появляется Джейк. Он выглядит усталым, волосы растрепаны, одежда чуть помета, но глаза сияют, а на лице улыбка, и он вскидывает руки и кричит, перекрывая шум транспорта. Он кричит…
