Заметив мое недоумение по поводу такого явного восторга, она объяснила:
- Скучно одной валяться. Поговорить не с кем. Я специально в двухместную палату попросилась, а соседки все нет и нет.
Пока я располагалась, женщина, назвавшаяся Ириной, трещала, не закрывая рта. В течение всего нескольких минут я узнала, что ей двадцать пять лет, что она домохозяйка, что у нее уже есть две девочки, но муж-бизнесмен требует мальчика и не намерен останавливаться, пока не получит желаемого.
Самым замечательным было то, что говорить самой при таком раскладе уже не требовалось. Под ее журчание я незаметно уснула.
Разбудил меня какой-то шорох. Слабо светящиеся стрелки часов показывали без десяти два. Я села и прислушалась. Ирина спала, тихо похрапывая. Проехала машина, отсвет фар полосой скользнул по потолку.
Что-то скрипнуло. В коридоре? Или за окном? Я нажала на кнопочку бра в изголовье. Лампочка не зажигалась. Тогда я встала и включила общий свет.
- Что? Что случилось? – сонным голосом пробормотала Ира, зажимая глазами руками.
- Тише! Слышишь?
Она прислушалась.
- Ни фига не слышу. Может, показалось?
Я приоткрыла дверь, выглянула в коридор. Никого. Вернулась в палату, подошла к окну. Пустая улица.
- Может, мыши скребутся? – Ира зевнула и отвернулась к стене.
Я выключила свет и легла. Сон больше не шел. Правда, показалось? Или кто-то пытался забраться по выступам стены, а я, включив свет, его спугнула?
Время ползло, как раненая черепаха. Мысли – напротив, метались испуганными летучими мышами.
Летучими мышами… «Я – черная моль, я – летучая мышь…» Этот душещипательный, пошловатый романс обожала Настя. Сколько раз я слышала, как она фальшиво напевает его. Настя, Настя, как же не повезло тебе. И все… из-за меня?
«А из-за кого еще?» – ехидно заметил Михрютка. Я уже привыкла, что время от времени пустота отзывается на мои мысли его тоненьким, скрипучим голоском. По привычке я помотала головой, отгоняя неприятные мысли. Зазвенело в ушах, тошнота подкатила к горлу. Едва успев нашарить под кроватью тапки, я бросилась в туалет.
Пустой желудок так и рвался утопиться в унитазе. Перед глазами плавали огненные колеса. С трудом поднявшись на ноги, я прополоскала рот и замерла от жуткого визга.
Ноги приросли к полу. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем открылась дверь палаты.
- Что случилось? – спросила медсестра.
Я отмерзла и осторожно выглянула из туалета.
Ирина сидела на кровати, натянув одеяло до бровей. Рядом стояли медсестра и охранник.
- Там мужик какой-то, - дрожащим голосом выдавила она, показывая пальцем на окно.
- Где там? – медсестра подошла к окну, выглянула. – Нету там никого. Может, приснилось что-то?
- Ага! Лизе вон тоже приснилось, да?
Сестра повернулась ко мне.
- Вы тоже кого-то видели?
- Слышала шорох какой-то, - нехотя призналась я.
- А как он выглядел, мужик этот? – подал голос молчавший до сих пор охранник.
- Да откуда я знаю. Страшная какая-то рожа. Лиза в туалет пошла, я проснулась. Поворачиваюсь, а он в окно смотрит. Я заорала – он исчез.
- Так, мне надо немедленно отсюда уйти, - я старалась, чтобы голос звучал твердо и спокойно.
- Вы с ума сошли! – вытаращила глаза сестра. – Три часа ночи.
- Вы слышали? Мне надо отсюда уйти. Молодой человек, выйдите, я буду одеваться.
- Лиза, да ты что, да ты куда? – закудахтала Ира. – Ты из-за этого, который за окном, да?
- Может, милицию вызвать? – предложил охранник.
- Нет! – рявкнула я. – Не надо никакой милиции!
- Я сейчас главного позову, пусть он решает, - сестричка выскочила из палаты, словно за ней волки гнались.
Мне наконец-то удалось выставить охранника за дверь. Достав из шкафа свою одежду, я принялась одеваться, как солдат по сигналу «тревога». Ирочка следила за мной сверкающими глазами.
- Скажи, Лиза… Это ведь из-за любви, да? – с придыханием спросила она. – Он что, отец твоего ребенка? Ты от него хочешь убежать? Или наоборот, к нему?
Ну надо же быть такой глупенькой! Какая там еще любовь-морковь?!
Хотя… Как она сказала? Отец моего ребенка?
А что? Интересная мысль. Уж Антон-то точно знает, где я. Антон и Марина. Только зачем ему такие сложности? Легче предположить, что наш трюк с переодеванием не удался и нас с Мариной все-таки выследили.
В палату ворвался лысый карлик Семен Аркадьевич, пылающий гневом. Как же, пациента решила уйти. А денежки?
- Куда вы собрались, сумасшедшая женщина? – набросился он на меня с порога. – И потом, мне трудно представить себе глубоко верующую женщину, к которой по ночам в окна лазают мужчины.
Натянув ветровку, я взяла сумку и пошла к двери. Главврач загородил мне дорогу.
- Вы что, силой меня собираетесь здесь держать? – удивилась я. – Или я должна заплатить за постельное белье и амортизацию койкоместа? Двести рублей хватит? – я достала из сумки две сотенные бумажки.
- Да причем здесь это? – он суетливо сунул купюры в карман. – Вы что, не можете уйти утром, если уж так приспичило?
- Вы хотите, чтобы этот урод меня убил?
- Может, все-таки позвонить в милицию? – попугаем повторил из коридора охранник.
Я уже дошла до лестницы и вдруг сообразила, что этот некто, который заглядывал в окно, вполне может болтаться на улице. Вот он обрадуется!
- Сделайте одолжение, - я повернулась к охраннику, который маячил у меня за спиной. – Вызовите мне такси и проводите до машины.
Такси подъехало к самому крыльцу. Я юркнула на заднее сиденье, успев при этом взглянуть наверх: в окне моей палаты маячили любопытные физиономии.
- Куда? – повернулся ко мне водитель.
- На Васильевский.
Я чуть шею себе не свернула, выглядывая возможных преследователей. Но никто за нами не ехал. Нет, какие-то машины, несмотря на позднее время, были, но ни одна из них не висела на хвосте. И тем не менее, я попросила остановиться у Академии художеств и поплелась пешком, пугаясь каждой тени и каждого шороха. А вдруг некто запомнил номер, найдет таксиста и узнает, где я вышла.
До Иностранного переулка оставалось совсем немного, когда рядом затормозил милицейский «УАЗик» и из него выдвинулись двое бравых ментов.
- Документики ваши попрошу, дамочка! – потребовал тот, что помоложе.
Второй, постарше, похожий на идола с острова Пасхи, сурово зыркнул глазами. Я протянула паспорт. Откуда-то появился фонарь. Служивый посветил на паспорт, мне в лицо, снова на паспорт.
