— Деньги лучше вернуть, Гаст Темный Гром, или как тебя там. Со слугами Той, За Которой Нет Трех, не стоит играть в прятки.
— Вы думаете?.. Не может быть… — растерянно развел руками громила.
— Тебе лучше уйти, Гаст.
Король стремительно повернулся к двери. На пороге стоял насквозь промокший проводник, до боли в пальцах сжимая посох.
— Уходи, иначе, боюсь, не сумею сдержаться. Я очень давно не убивал людей, мне не хотелось бы вспоминать, как это делается. Уходи.
— Как скажешь, Меченый, — вздохнул, грузно поднимаясь, громила. — Но ты гонишь нас в грозу, на мечи рорэдримов. Я ведь не знал…
— Уходи.
— Мне нечего стыдиться, — покачал головой атаман. — Твой приятель погиб как настоящий воин, в бою, за дело, которое считал правым. Он был крепким бойцом, и на моем теле еще не зажила его отметина. Но если я сволочь, возьми меч и докажи это. Клянусь яйцами Итани, мои люди уйдут без боя, как только я издохну. Отомсти за своего друга, Меченый! Боги нас рассудят!
Гаст принял из рук оруженосца свой двурушник и тяжело оперся на него, глядя спокойно и прямо. И король поймал себя на том, что ему нравится этот человек, несмотря на все его богохульства.
Эйви-Эйви поднял на него тяжелый взгляд. И отошел в сторону.
— Я не стану драться с тобою, Гаст Темный Гром. Не могу.
Громила презрительно сплюнул себе под ноги:
— Мне жаль, что мы встретились. В моей памяти ты остался тем храбрецом, что в одиночку захватил галеру. А теперь я вижу перед собой слезливую бабу. Сегодня ты предал всех, кого смог: себя, меня, старга твоего и даже доблестных рорэдримов, сбитых со следа. Я постараюсь забыть этот вечер, чтоб не позорить свое имя подобной дружбой.
Король испугался новой бешеной вспышки, но Эй-Эй лишь покорно кивнул, произнеся еле слышно:
— Как тебе будет угодно, Гаст.
— Пошли, ребята. Здесь нам и вправду делать нечего.
— Оставайтесь! — неожиданно для себя приказал им Денхольм. — Трактир большой, места всем хватит. А ты не перечь! — оборвал он возражения проводника. — Не можешь драться, так помалкивай!
— Верно, куманек! — горячо поддержал его Санди. — Не дело гнать в непогоду только что спасенных людей! И я вынужден согласиться с этим разбойником: ты трус и слезливая баба!
К концу его тирады Эйви-Эйви окончательно взял себя в руки:
— Может быть, и трус, — кивнул он, и король с отвращением заметил в его голосе привычные нахально-развязные нотки. — Только не вам об этом судить, господин «просто Санди». Рассчитали бы вы меня, а? — попросил он вдруг с неясной надеждой. — Я так устал за этот короткий отрезок пути. И как же меня достали ваши издевки и презрение… Сил больше нет, честное слово!
— Не раньше, чем приведешь нас на место, — отрезал король.
— Эй-Эй покачал головой:
— Ладно, там видно будет. А пока… Ночевать под одной крышей с ними я не могу. А посему буду ждать вас у перевала до полудня. Не придете, уйду один. До встречи, господин. Эй, любезный! — позвал он выстукивающего зубами походные марши трактирщика и что-то шепнул ему на ухо.
— Б-будет исполнено, сударь, не извольте беспокоиться… — залепетал хозяин, делая знак служанке.
Секунду спустя Эй-Эй сделался счастливым обладателем бурдюка с лучшим вином, какое только нашлось в подвале. Закинув за спину свои нехитрые пожитки, он скрылся в темной пелене дождя.
Тихо стало в трактире. Первым опомнился Санди:
— Не сбежал бы он, братец!
— Не сбежит, — успокоил его король. — Что-то держит его возле нас, иначе давно дал бы деру.
— Был человек и не стало человека, — философски заметил Гаст, обгладывая поросячью ногу. — Ну и возьми его Великая Тьма!
До поздней ночи разбойники гуляли за королевский счет. И предусмотрительный шут старательно забаррикадировал дверь и окно, слушая их пьяные вопли.
Ближе к рассвету крики утихли.
Отошла и гроза, отползла, подбирая свой душный шлейф.
И король наконец забылся тяжелым сном.
Глава 13. ПЕРЕВАЛ КАЙДАНА
Наутро в трактире разбойников не обнаружилось, их словно смело последним порывом грозового ветра. День задался чистый, сверкающий, словно отдраенный котелок, и вызывал вполне понятную зависть. Неодобрительно ощупав солидную щетинистую поросль на подбородке, король махнул рукой и приказал затопить баню пожарче. И лишь хорошенько выпарившись и приведя в порядок одежду, позавтракал вместе с засоней-шутом. Ворчащий и ругающийся Санди побежал мыться, собирая остатки пара и теплой воды. Денхольм затребовал ножницы и с удовольствием остриг неопрятную бороду и отросшие вихры. И принялся за расчеты.
Оставшихся у них денег не хватало даже на плату за вчерашнюю пирушку. Позвав трактирщика, он распорядился выписать полный счет и при виде означенной на бумаге суммы задумчиво почесал затылок. Потом махнул рукой и черкнул соответствующий вексель.
— Вот что, любезнейший, — обратился он к хозяину, едва спустился вниз. — Денег у меня осталось мало. Но вот королевский вексель, в который я вписал всю сумму моего долга и кое-что прибавил от себя за причиненные неудобства. Возьмешь как плату?
— Королевский, говорите? — без особого энтузиазма вздохнул трактирщик. — А оплатят? Впрочем, давайте, — заторопился он, увидев нахмуренные брови опасного постояльца.
— Почему сомневаешься? — спросил король.
— Ну как же, сударь. — Страдалец повертел в руках бумажку, не зная, куда пристроить. — Неладное творится в стольном Итаноре. Говорят, совсем плох Светлый Король, многие при дворе зеленое сукно скупают, пока не вздорожало. Опять же перемены: то Совет Мудрейших правил, теперь — Совет Верных во главе с королевским лекарем Масхеем.
— Масхей — хороший лекарь, — утешил его Денхольм. — Вылечит монарха, не волнуйся.
— Эх, кабы так, — снова вздохнул трактирщик. — Ходят по стране слухи, будто лекарь этот короля таким снадобьем потчует, что полную власть над человеком дает, и за него страной управляет, как может. Сам из ворья, так смертную казнь отменил, бунтовщиков помиловал, казну на Темных транжирит! Как не волноваться-то, скажите?
Король положил поверх векселя золотую монету и пошел к себе наверх. В голове его плясали самые мрачные мысли.
Нелегко приходилось Масхею, нелегко. Слишком тяжелую ношу свалил он на верного друга. И кто же, интересно, распускает подобные слухи? Канцлер? Отлученный от власти Совет? Языки бы их поганые подрезать, чтоб неповадно было! Если бы он мог вернуться в столицу хотя бы на день! Все объяснить, навести порядок! Но не дело было сворачивать на половине пройденного пути.
Не дело метаться туда-обратно!
Решил — надо идти.
