Она подняла голову.
— Жалеть меня не обязательно.
— Я и не жалею. Вернее, не жалею теперь. Но я действительно жалею девочку, выросшую с сознанием, что она никому не нужна. Девочку, которой сказали, что отец оставил ее без гроша. И жалею девушку, вынужденную стать гувернанткой, чтобы заработать на жизнь. — Он прищурился. — Но я не испытываю ни малейшей симпатии к нынешней графине Пеннингтон… У этой леди есть три маленькие девочки, которые, пусть и неохотно, но в общем-то привязались к ней. И еще у нее есть муж, который вдруг обнаружил, что любит ее. Она затаила дыхание.
— Вы меня любите?
— Как ни безумно это может показаться. — Маркус поставил стакан на стол и криво улыбнулся. — Да, люблю.
— Но… — Она энергично покачала головой, словно пытаясь отогнать одолевавшие ее мысли. — Мы же договорились, что вы не будете этого делать.
— Да, договорились. Но я не сдержал слово. Именно поэтому, — Маркус шагнул к жене, — вы, наверное, не доверяете мне.
— Не приближайтесь, — проговорила она.
— Почему же? — Он усмехнулся. — Настал момент, когда я должен обнять вас, и мы пообещаем любить друг друга до конца наших дней. — Он протянул руки, чтобы заключить ее в объятия, но она отступила.
Ее охватил странный панический страх.
— Я не могу этого обещать, Маркус.
— Почему? — Он нахмурился. — Больше между нами нет тайн. Я с огромным удовольствием выращу этих девочек, как своих дочерей. Честно говоря, они мне очень понравились. Почти так же, как нравится их тетушка.
— Но, — она никак не могла найти нужное слово, — я вас не люблю.
Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой:
— Я вам не верю. Она вспыхнула:
— Но это правда! Положим, я чувствую к вам… некоторую привязанность. И вы мне очень нравитесь. И признаюсь, я испытываю к вам вожделение, — выпалила она.
Он рассмеялся и привлек ее к себе.
— Неужели?
— Да. — Она с вызовом посмотрела на него. — Я уверена, что испытываю к вам вожделение.
— Испытываете ко мне вожделение? — Он опять рассмеялся. Потом принялся осыпать поцелуями ее шею сбоку. — Очаровательно.
— Значит, вы не возражаете? — спросила она, пытаясь побороть слабость в коленях, которую у нее всегда вызывали его прикосновения.
— Ничуть, — сказал он. — Я сию же минуту воспользуюсь такой возможностью.
— Сию же минуту? Что вы хотите этим сказать?
— Моя дорогая леди Пеннингтон, — он поднял голову и посмотрел ей в глаза, — мне понадобилось очень много времени, чтобы найти любовь. И я подозреваю, что, в конце концов, вы убедитесь: мне можно доверять. И можно доверить будущее ваших племянниц и будущее наших детей. Но, тем не менее, я уверен, что вы уже доверили мне свое сердце, хотите вы признаться в этом или нет. — Их губы встретились, и он поцеловал ее со страстью. Прервав поцелуй, Маркус с улыбкой продолжал: — Можете называть это вожделением, если хотите, но вы меня любите, Гвен. И каждый час из следующих семи с половиной лет я буду доказывать вам, что так и есть.
Она с трудом сглотнула.
— Прямо здесь?
— Нет, не здесь. — Он рассмеялся. — В данный момент нас ждет любопытный Беркли. Ждет, может быть, прижав ухо к двери. К тому же и новые члены семьи требуют нашего внимания. Я более чем когда-либо убежден: именно судьба заставила нас пожениться. И я также убежден, что я создан, чтобы любить вас, как вы созданы, чтобы любить меня.
— Вот как. Почему же?
— Три богини судьбы в саду так решили. И три девочки, без сомнения, ждут этого. — И он снова поцеловал ее. — Позже я покажу вам, какой именно план атаки я разработал, чтобы убедить вас принять нашу общую судьбу.
— Боже мой… — прошептала она. — И все же, Маркус… — собравшись с духом, она выпалила: — Любовь — это ловушка для женщины, и я в нее не попадусь.
— Моя дорогая леди Пеннингтон, — и он плутовато усмехнулся, — вы уже в нее попались.
Глава 16
Всегда можно рассчитывать, что дядюшки уладят все трудности. Но, поскольку дядюшки — мужчины, нельзя быть уверенной, что они заметят наличие трудностей.
Чарити Лоринг
— Мы хотим поговорить с вами.
Маркус, сидевший за письменным столом, поднял голову и увидел, что на него устремлены три пары немигающих глаз. Он ничуть не удивился, что девочкам удалось совершенно бесшумно проникнуть в библиотеку и выстроиться в ряд перед его столом. Действительно, за то время, которое прошло со времени их приезда, он заметил: иногда они и поднимают много шума, но, когда нужно, умеют подкрадываться совершенно незаметно. И теперь жизнь его никак нельзя было назвать монотонной.
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся:
— О чем же вы хотите со мной поговорить? Девочки переглянулись. Потом Чарити сказала:
— Во-первых, мы хотим, чтобы вы знали, что мы здесь очень счастливы.
— Нам нравится наша новая семья, — вставила Пей-шенс.
— Особенно дядя Реджи и бабушка Пеннингтон, — добавила Хоуп. — С ней очень интересно, хотя она и старая.
— Ей будет приятно слышать это, но, наверное, слова о ее старости можно опустить, — проговорил Маркус с серьезнейшим видом. — Она довольно чувствительна к своему возрасту.
Его матушка прибыла в Холкрофт-Холл на прошлой неделе, через несколько дней после возвращения в Лондон мадам Френо и мадам де Шабо, и пришла в полный восторг, обнаружив девочек. Они быстро подружились, и, как ему сказали, матушка без всяких колебаний приняла участие в очередной «кровавой» клятве. Граф не сомневался, что после этого она сильно выросла в глазах его новообретенных племянниц.
— Что ж, все это очень приятно слышать. — Он внимательно посмотрел на девочек. — Но о чем же вы хотели поговорить? У вас же есть что-то еще?
Чарити кивнула:
— Мы думаем, что тетя Гвендолин несчастна.
Хоуп шагнула вперед и доверительным шепотом проговорила:
— Теперь она нам нравится. Но она действительно немного странная, вам не кажется?
Маркус нахмурился:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну… — Пейшенс немного подумала. — Она ведет себя так, как будто ждет, что что-то случится.
— Что-то ужасное. — Чарити от волнения раскраснелась. — Что-то… очень плохое.
— Конец света, когда все мы предстанем перед Судом, — нараспев проговорила Хоуп.
— Быть не может, чтобы все было так плохо, — сказал граф, пряча усмешку.
Девочки снова переглянулись.
