Он посмотрел на детей с нескрываемой нежностью.
— Я вел себя… как трус. Я испугался. Побоялся сказать им, что я жив, а их мать.-. — Он внезапно умолк.
— Ах, папа… — Чарити шмыгнула носом. — Мы никак не можем упрекать тебя в этом.
— Мы уверены, что ты сделал все, что мог, но не сумел спасти ее, — сказала Пейшенс, стараясь сдержать слезы. — Зато ты спас нас.
— Мы тебя любим, папа, — разрыдалась Хоуп. — И мы ужасно скучали.
— Но теперь мы снова вместе, дорогие мои девочки. — Лоринг снова обнял своих дочерей.
— Все это… замечательно… — раздался голос Колетт. Она тоже плакала.
— Да, конечно. — Мадам Френо также всхлипнула. — Просто удивительно…
— Да, действительно удивительно, — пробормотала Гвен. Ей хотелось броситься в объятия Маркуса и разрыдаться. От счастья, разумеется, и от ужасной утраты, которую она только теперь осознала.
Маркус привлек ее к себе и прошептал:
— Вам придется их отдать, вы же понимаете.
— Понимаю. — Она попыталась улыбнуться. — Мне ведь всегда хотелось только одного — чтобы с ними был тот, кто их любит. Чтобы они были счастливы.
— Леди Пеннингтон… — начал Лоринг.
— Прошу вас, называйте меня Гвен, мы ведь одна семья.
— Да, конечно. А вы должны называть меня Полом. — Он тяжко вздохнул. — Я должен просить у вас прощения. Ваш муж рассказал мне обо всем, что вы пережили после смерти вашего отца. Мы не сразу узнали о его смерти, Когда же решили вернуться в Англию, наш корабль потерпел крушение. — Лоринг снова вздохнул, потом продолжил: — Вы также должны знать, что ваша сестра очень вас любила. Она всегда думала, что когда-нибудь настанет время и вы встретитесь друг с другом.
На глаза Гвен навернулись слезы. Не в силах вымолвить ни слова, она кивнула.
— Мы будем скучать без вас, тетя Гвен. — Нижняя губка Хоуп задрожала.
— Но мы будем часто видеться с вами. — Чарити взглянула на отца. — Правда же, папа?
— И с дядей Маркусом, и с дядей Реджи, и с бабушкой Пеннингтон. Они тебе понравятся, папа, с ними очень интересно. — Пейшенс улыбнулась и посмотрела на тетку. — Вначале тетя Гвен нам не очень понравилась, а теперь она нам очень нравится.
Гвен всхлипнула и пробормотала:
— Мне никогда еще не делали лучшего комплимента. Маркус откашлялся и проговорил:
— Полагаю, потребуется некоторое время, чтобы вы привели вашу жизнь в порядок. Подумать только, воскреснуть из мертвых!
Пол рассмеялся:
— Судя по уже сделанным мною попыткам, это будет очень сложно.
— Возможно, вам захочется немного пожить вдали от Лондона, — сказала Гвен. — У меня есть чудесный домик неподалеку от Холкрофт-Холла, и вы могли бы воспользоваться им. Можете даже купить его, если захотите.
Маркус улыбнулся и, наклонившись к уху жены, прошептал:
— Об этом домике мы еще поговорим. А также еще кое о чем.
— Вы очень любезны, — сказал Пол. Улыбнувшись молодым супругам, он добавил: — Мне кажется, вы очень привязаны друг к другу. Знаете, я не отказался бы пожить рядом с вашей семьей…
— Вы тоже член нашей семьи, — сказала Гвен. Пол улыбнулся и продолжал:
— Да-да, я не отказался бы. По крайней мере некоторое время.
— Но сейчас, — подала голос мадам Френо, — нам пора возвращаться домой. Здесь темно и сыро, и детям пора в постель.
Все закивали, расселись по экипажам и поехали к Колетт и мадам Френо. Маркус и Гвен предстояло ехать в своей собственной карете. Когда предоставленные герцогом экипажи отъехали, граф взглянул на жену и сказал:
— Не нужно думать, что вы их потеряли. Вовсе нет.
— Я знаю. — Она кивнула. — Все к лучшему. Девочки обрели отца, а я… — Ей опять захотелось расплакаться. — А я никогда не умела обращаться с детьми. И очень странно, что я им все-таки понравилась.
Граф рассмеялся:
— Могу предсказать, что наши дети будут вас очень любить.
— Маркус. — Она тихонько вздохнула. — О моих поступках…
— О, ваше поведение мы будем обсуждать очень долго, мисс Таунсенд…
— Леди Пеннингтон, если вам не трудно.
— Да, очень долго. И мы поговорим о таких вещах, как доверие, независимость и честность, а также и о таких словах, как «всегда».
Она внимательно посмотрела на него и сказала:
— Я написала в своей записке, что буду любить вас всегда. И я не лгала.
— Что толку мне было бы от этого, если бы вы оказались на другом конце света? — Он притянул ее к себе. — А знаете, я поехал бы за вами. И нашел бы, даже если бы на это ушла вся моя жизнь.
Он произнес это с такой уверенностью, что у нее перехватило дыхание.
— А я на это и рассчитывала.
— Вот как?
— Да, рассчитывала. Вы должны понять: я покидала не вас, я бежала… от обстоятельств. Я никогда не хотела покидать вас. В конце концов, — она крепко обняла его, — нас свела рука судьбы.
— С помощью другой руки, более решительной. — Он рассмеялся. — Хотя мне кажется, что мать богинь судьбы — это богиня необходимости. Должно быть, матери всегда делают то, что они считают необходимым.
Она взглянула на него с удивлением:
— Вы о чем?
— Потом объясню. А теперь… — Он еще крепче прижал ее к себе. — Достаточно сказать, что отныне мы не позволим стать между нами никому — ни судьбе, ни ее помощникам.
— Да, не позволим. Мы останемся вместе навсегда. — Не успели эти слова сорваться с ее уст, как она поняла, что никогда в жизни не произносила ничего более правильного. — Скажите это, Маркус. Он усмехнулся:
— Потому что если я скажу это, то буду счастлив?
— Потому что если вы скажете это, мы оба будем счастливы.
— Воистину так, леди Пеннингтон. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — Навсегда, Гвен.
Она тихонько вздохнула и закрыла глаза. Сейчас у нее уже не было сомнений: с этим человеком она непременно будет счастлива. Потому что теперь у них все общее — радости и страхи, каждая улыбка и каждая слеза, каждый час и каждый день. У них родятся дети, которых они будут любить по-настоящему, и дети никогда в этом не усомнятся.
И еще она поняла: хотя они беседовали в саду под внимательными взглядами самих богинь судьбы — все равно за семь с половиной лет им не удастся исчерпать того, что они нашли.
— Навсегда, Маркус.
Семь лет — это будет только начало.
