— Мы разложим эти вещицы на боковых столах, беспорядочно, словно их оставили на минутку, среди обычной дневной суеты: там веер, тут шляпная коробка; там письмецо, здесь кофейная чашечка… бесценные мелочи жизни исторической личности. Этим мы создадим эффект присутствия королевы — словно она только что проходила через зал по каким-то делам.
Идея была хороша, вот только я с помощью Ники Трубецкого давно распродала все реликвии королевы, и теперь они украшали чужие частные коллекции. Лионский шелк хранился на складе, один Бог знал, в какой именно из коробок. Что же касается роз, о французских речи не шло — у меня едва хватало средств на американские.
Требор, добрая душа, вовсе не был обескуражен этой досадной неувязкой.
— Что ж, — сказал он, — на всем готовом может работать каждый дурак, но только настоящий мастер своего дела создаст шедевр из ничего.
Следующим шагом было обсудить меню с молодым, но весьма способным шеф-поваром ресторана Жан-Полем. Еще недавно этот француз кухарил в никому не известном бистро в Бордо, теперь его называли «гастрономической сенсацией» американской столицы. На пару мы составили список деликатесов восемнадцатого столетия: дичь с трюфелями, устрицы с гренками и маслом, телятина в тесте, меренги, фруктовый пунш и, конечно, шампанское. Поскольку о «Клико» речи не шло, я заказала неплохую подобную марку за четверть той цены.
Струнный квартет должен был весь вечер играть отрывки из Глюка, австрийского композитора, которому, в пику моде на итальянца Пуччини, покровительствовала Мария Антуанетта.
Само собой, я собиралась появиться среди гостей в моем рубиновом ожерелье — не только чтобы добавить лишний штрих к атмосфере, но чтобы произвести впечатление на Брэда Томпсона. Памятуя о том, что большинство мужчин тяготеет к красному, я купила платье того же цвета, но другого фасона. Мне хотелось быть особенно эффектной в тот день, разговоры о котором, конечно, долго не смолкнут. Я уже мысленно представляла, как мои знакомые вовсю трезвонят о зависти графини де Пасси к успеху Джо Слейтер, о безумной любви, внезапно вспыхнувшей в одном известном миллиардере за устрицами и шампанским на ее изумительном суаре.
Глава 24
За неделю до назначенного срока запахло неприятностями. Все началось со звонка Итана Монка.
— Джо, дорогая, я просто хочу уточнить, на который час назначен твой ужин?
Такого рода вопросы следует понимать так: «Успею ли я в тот же вечер попасть еще в одно место?»
— А в чем дело?
— Ни в чем.
— Итан, без дураков, говори, что еще затевается?
— Хочу потом проехаться за город.
— Вранье тебе никогда не удавалось.
— Вообще-то не знаю, чего ради эти увертки, — вздохнул Итан. — Рано или поздно ты все равно узнаешь.
— О чем? — спросила я с замиранием сердца.
— В ту же самую субботу графиня де Пасси дает танцевальный вечер в честь Нейла и Агаты Дент.
— Не может быть! — вырвалось у меня.
— Тем не менее это так.
— В честь этих нелепых Дентов?!
— Что делать, такова светская жизнь.
— В ту же субботу?! Но в субботу все идут на ужин ко мне, разве не так?! Нет, ты что-то путаешь!
— Я только что получил приглашение. Каллиграфический почерк, приложено к вазочке с розой. Знакомо, правда?
— Ты… — я сухо глотнула, — ты шутишь?..
— «Подражание — скрытая форма лести» и так далее. Только роза на этот раз не белая, а алая. Я как раз на нее смотрю. Едва раскрывшаяся, упругая, алая, как кровь, роза.
— Оплаченная кровавыми деньгами! Редкий случай соответствия формы содержанию. Постой, постой! Ты говоришь, приглашение только что доставлено?
— Да, личным шофером.
— Я вижу, нравы совсем испортились, — съязвила я. — Когда-то считалось зазорным рассылать приглашения позднее чем за месяц до события.
— Эти разосланы сегодня. Я проверял.
— То есть она намерена все организовать за одну неделю? — Колесики у меня в мозгу бешено завертелись, и я начала думать вслух. — Так… так… вот что я тебе скажу, дорогой Итан. Теперь мне понятно, почему Роджер Лаури прислал мне отказ! Моника пригласила его на ужин, желая свести с Дентами, а когда прослышала про мой вечер, решила немного расширить это мероприятие. Она нарочно отложила приглашение гостей на последнюю неделю, чтобы все мне испортить!
— Звучит резонно.
— Говорю тебе, это правда! Моника явно неравнодушна ко мне!
На самом деле ненависть к ней испытывала я. Недаром Клара Уилман говорила когда-то: «Скажи, кого критикуешь, и я скажу, кто ты».
— Если ты пойдешь от меня к ней, — сказала я Итану тоном обманутой супруги, — то можешь не возвращаться!
Молчание длилось очень долго. Меня это нисколько не удивило: Итан был известен своей страстью ко всякого рода вечеринкам и нередко ухитрялся за один вечер обежать пять или шесть. Согласитесь, это вызывает досаду у любой хозяйки. Как-то раз я подшутила над ним, устроив так, чтобы его пригласили на три очень важных приема в один и тот же вечер, так что он волей-неволей вынужден был выбрать какой-то один. Шутка зашла дальше, чем я предполагала: прием отменили. Идти на остальные два было уже неудобно, и Итан весь вечер просидел дома, изводя себя мыслями о том, сколько потерял. Впоследствии, правда, он нашел этот случай даже забавным.
— Ладно, — наконец послышалось в трубке. — Если ты против, я туда не пойду.
— Но хотел бы, ведь так?
— Не ради нее, Джо, ты это прекрасно знаешь. Хочется посмотреть, как там все теперь выглядит. Светская жизнь — один большой спектакль, а я — беспринципный зритель.
Я открыла рот для отповеди, но вдруг подумала: даже друзья не обязаны разделять мои взгляды.
— Поступай, как считаешь нужным, Итан.
— Хочешь, я буду твоим шпионом? Дам полный отчет обо всем, что видел! Ты знаешь, когда речь идет о смачных подробностях, у меня наметанный глаз.
— Хм… — Хотя я и была задета, любопытство оттеснило обиду. — Раз уж тебя все равно не удержать…
— Отчего же? Повторяю, если ты против, я не пойду.
— Обещай, что не смоешься слишком рано.
— Клянусь!
— Раз так, даю согласие.
— Правда?!
— При условии, что прихватишь с собой видеокамеру и магнитофон. Будешь моими глазами и ушами.
— В смысле «надо знать своего врага»? Не Нью-Йорк, а какой-то Древний Рим!
Я повесила трубку и выругалась в адрес Моники. Как умно она сделала ставку! Если кто и был идеальной кандидатурой на роль почетного гостя, то Нейл Дент. Ник Трубецкой олицетворял собой побитое молью прошлое русского дворянства, чей звездный час был незатейливо прихлопнут из револьвера в сыром подвале еще восемьдесят лет назад, а Нейл Дент — реальное величие нового времени, произрастающее из способности делать деньги.
