Человек в симботе развернулся неуловимым змеиным движением, опережая меня, опережая мои намерения, и открыл огонь, разнося верхушку скалы.
Только меня там не было.
Я некрасиво свалился вниз. Враз обмякнув, аварийно отключив все системы движения.
Оставив только систему ведения огня.
И он поверил. Не своим глазам, а показаниям датчиков своего симбота, зарегистрировавшим мою полную неактивность. И перенес огонь на Аниту.
Он пошел на сближение с ней, пересекая мою линию ведения огня.
Неподвижная, мертвая рука моего симбота была нацелена туда, где он обязательно должен был пройти.
И я нажал на спуск.
Симбот подкинуло, выстрелы отозвались болью в руке и плечах, лишенных привычной амортизации, я срочно активировал симбот, не прекращая вести огонь.
Первые выстрелы попали в ноги его симбота, перерубая коленные суставы, и он упал, подставляя выстрелам живот и грудь.
Он еще дергался под ударами пуль, а я уже стоял на ногах и вызывал Аниту:
— Цела?
— Да, все в порядке.
— Тогда вперед.
* * *
Генриетта Шеппард пребывала в состоянии, известном среди ксеномодеров как «фиолетовые искры». Она облизывала длинным прозрачным языком свои тонкие серые губы, сдерживая подрагивания рук и ног, внутри которых скользили активированные капитаном черви с Плоскости Ужаса.
Они стоили баснословно дорого, а их на имплантацию ушли деньги за два рейса повышенной сложности, но Генриетта о них не жалела. Она давно не знала, что такое скука, а с этими скользкими слюдянистыми тварями внутри ее ощущения ушли настолько далеко от человеческих, что Шеппард стала практиковать «концентрат сознания», подключая блокированные нервные связи своей человеческой части и наблюдая за происходящим с ее эмоциями с отстраненным интересом чистого разума.
Это оказалось ужасающе увлекательным занятием. Настолько, что она порой забывала о реальности. Поэтому «концентрат» она практиковала только в свободное от вахты время.
Сейчас она плавала внутри своего кокона-ложа, покрытого морозным узором, а на вахте стоял ее первый и единственный помощник Ворад Горал, щуплый, темнокожий любитель изящных пожилых джентльменов из миров Геронтократии.
Мелодичный сигнал вызова прервал ее наблюдения.
— Капитан, поступил сигнал от заказчика. Он следует к точке рандеву.
Генриетта снова облизала губы кончиком языка.
Ощущение было… прозрачным, с оттенком грустной синевы и серыми прожилками беспокойства. Утонченное сочетание, как раз такое, какое она предпочитала в последнее время.
Некоторые излишне осторожные члены их общности считали это первыми признаками стремления к саморазрушению.
Ах, как они ошибались.
— Высылайте шаттл, помощник. Пилотом пусть идет… — Она на мгновение задумалась. — Пусть идет Водомерка.
Сероватые прожилки беспокойства взвились и опали. Да, решение было правильным. Ее лучший пилот, вальяжный верзила Слоченски, наркотически зависимый от подключения к системам пилотирования, доставил заказчика на плоскость. Она планировала, что он будет заниматься и эвакуацией.
Но… Водомерка тоже хороший пилот.
* * *
Мы догоняли.
Мы все же догоняли его, и я уже прокручивал в голове свои дальнейшие действия.
Надо резко ускориться и зайти с левого борта. Прыгнуть на обшивку и срезать антенны, лишить его связи. Затем действовать по обстановке. Как говорил наш инструктор по действиям в условиях ограниченных ресурсов — суй что попало в любое отверстие, надейся, что засунутое взорвется и ты останешься жив.
Цинично, но очень точно.
Транспорт огрызался короткими злыми очередями, но внимание водителя было сосредоточено на дороге.
Впереди показалась приметная скала — высокая, изогнутая, словно язык пламени, окруженная оплавленными каменными изваяниями.
И со сверкающего неба свалился шаттл.
Он прошел над транспортом и с ювелирной точностью завис в десятке сантиметров над поверхностью. За штурвалом сидел настоящий ас.
Транспорт вильнул, выравнивая курс, звук двигателя перешел в тонкий надрывный свист, и я понял, что сейчас все закончится.
Я бежал все так же размеренно, почти незаметно наращивая скорость, но чувствовал, что не успеваю. Выругавшись, я отрубил систему безопасности и систему наблюдения за медицинскими показаниями. Хреново, особенно когда ты ранен, но они тратят мощность, которая сейчас нужна мне вся, без остатка. Я обливался потом, словно сам двигал сталепластовые ноги симбота.
Датчики на забрале мигнули красным и погасли. Я потратил несколько драгоценных секунд на проверку дыхательной маски и перевел свой костюм в режим дыхания от заплечного баллона.
Транспорт влетел на опустившийся пандус, и шаттл тут же подпрыгнул над поверхностью. Плита пандуса пошла вверх.
В наушниках орала Анита, требуя, чтобы я не смел, остановился, прекратил немедленно, грозила оторвать голову, обещала, что будет со мной до конца жизни.
Я улыбнулся.
Ради такого стоило возвращаться.
Я прыгнул.
* * *
Я не рассчитывал, что мое появление окажется незамеченным — датчики шаттла тут же обнаружат перегрузку и изменение расположения груза.
Но это было неважно.
Упав, я заблокировал ногой симбота плиту пандуса и вдавил кнопки аварийного выхода из «Гоплита».
Нагрудную панель и шлем откинуло вверх, и я, резко подавшись вперед, вывалился из симбота. Набедренные отсеки для хранения запасного боекомплекта я открыл еще раньше и, оказавшись на полу, не глядя, схватил сумку со снаряжением.
Перекинул через плечо и побежал к транспорту.
Тот, внутри, наверняка меня видит. Но это совершенно неважно, я в мертвой зоне для его бортового вооружения, хочет остановить — пусть выходит.
И он вышел.
Я был уже совсем рядом с входным шлюзом, когда его створка откинулась, и я едва успел увернуться от мощного удара ногой в грудь.
Он выпрыгнул из шлюза и тут же атаковал снова. Среднего роста, среднего телосложения, в похожем на мой защитном костюме и дыхательной маске-капюшоне.
Очень спокойные, очень мертвые глаза. Виртуозная отточенность движений и полное отсутствие эмоций в рисунке боя.
Оп-па… я видел уже такое — когда моему папаше, для которого я больше не существовал, нанес визит член совета директоров одной из межпланетных корпораций. Очень-очень крупной корпорации, давно превратившейся в религиозный орден, главными богами которого были Эффективность и Прибыль. Визитера сопровождали двое — в одинаковых очень дорогих неброских костюмах, одинаково удобных во время официального приема и схватки. С такими же отсутствующими взглядами.
