Когда грянул взрыв, Том Берри успел свернуться клубком, прижав колени к животу — это помогло, но не очень. Он здорово треснулся коленом обо что-то острое, и нога мгновенно онемела. Растирая ее, Том осторожно высунул голову и увидел, что один из налетчиков тоже лежит на рельсах. Тот самый любвеобильный малый, который клеил девчонку в мини-юбке. Сначала Берри решил, что бандита зацепил взрыв. Потом он увидел, как главарь рассматривает собственный плащ, и понял: взрыв тут ни при чем, главарь просто пристрелил одного из своих подельников, не вынимая руку с пистолетом из кармана.
Неожиданно Берри понял, обо что он ударился коленом. Он пошарил вокруг и нащупал свой револьвер.
С трудом перевернувшись на живот, он оперся стволом на левое запястье и уже поймал главаря на мушку, но тот внезапно наклонился над неподвижным телом своего сообщника. Берри услышал выстрел и увидел, как дернулась голова жертвы. Главарь расстегнул плащ убитого и что-то снял с трупа. Похоже, пояс с деньгами. Берри смотрел, как он надел пояс на приземистого толстяка, а потом тщательно поправил ему плащ, чтобы пояс не бросался в глаза.
Берри на мгновение зажмурился, чтобы разогнать туманившую взор пелену, а когда снова открыл глаза, толстый бандит уже скрылся в темном проеме аварийного выхода, за ним полез самый здоровый. Берри тщательно прицелился в широкую спину и нажал на курок. Здоровяк дернулся и тяжело рухнул на спину. Берри искал глазами главаря, но тот куда-то исчез.
Анита Лемойн
Старик продолжал тараторить, но Анита его уже не слушала. Тоже мне, пророк-самоучка! Анита смотрела в окно. Стены туннеля, огни мелькают, словно белье в барабане прачечной самообслуживания. Пролетела станция, оазис света, толпа людей. «Бриджуорт-стрит?» Осталось три или четыре станции до «Саут-Ферри». Это конечная. А что потом?
— Никогда не думал, что эти штуки такие быстрые.
Над ней громоздился театральный критик — сопит так, будто ему тяжело нести собственный вес. Лицо отливает алкогольным румянцем, в голубых глазах — наигранная пустота. Взгляд кажется наивным и искушенным одновременно. Анита все это проходила тысячу раз: испорченность не скроешь, вот и пытается изображать наивного простака.
— Боитесь? — спросил критик.
— Вы слышали этого старого шута? «Я знаю подземку». Ничего страшнее смерти нам не грозит.
— Я все хочу спросить, — он смотрел совсем невинно, — вы давно работаете в театре?
Господи, как они все надоели с их подходцами.
— Два года.
— Я так и подумал. — Он даже сопеть перестал. — У меня хорошая память. Уверен, что видел вас на сцене. Только вот где именно?
— Вы когда-нибудь бывали в Кливленде?
— Разумеется. А вы там играли?
— В «Маленькой жемчужине». Продавала попкорн в антрактах.
— Шутите?
Он рассмеялся и, воспользовавшись очередным толчком вагона, приобнял ее за плечи. Анита автоматически улыбнулась в ответ. Критик снова засопел.
— Кто же будет шутить в такой момент? Может, еще пять минут — и мы покойники.
— Вы не верите старику? Насчет светофора, который нас остановит?
— Конечно, верю. — Она ткнула пальцем в окно. — Но вот только я жду-жду, когда будет красный свет — а пока вижу только зеленый!
Она прижалась к нему — а почему бы и нет? Может, это в последний раз в жизни? Анита чувствовала, как мужик напрягся. Делая вид, что не замечает его возбуждения, она смотрела в окно: впереди, насколько хватало глаз, приветливо мерцали зеленые сигналы.
Патрульный Рот
Как только поезд пролетел станцию «Фултон-стрит», патрульный Гарри Рот связался со штаб-квартирой Транспортной полиции.
— Только что проследовал.
— Вас понял.
— Хотите прикол?
— Как-нибудь в другой раз.
— Нет, погодите. В поезде нет машиниста.
— Что это вы несете?
— В кабине никого нет. Одно стекло выбито, в кабине пусто. Я стоял на самом краю платформы и смотрел очень внимательно.
— Вы разве не знаете, что поезд не может идти без машиниста? Про «рукоятку мертвого человека» не слышали?
— Так точно, слышал, извините.
— Вы действительно уверены, что в кабине никого не было? — вмешался чей-то начальственный голос.
— Ну, не знаю, — Рот уже и сам засомневался. — Может, он просто нагнулся?
