с такой очаровательной девушкой? — Продюсер ласково взял руки будущей «звезды» в свои.
* * *
В особняке мужа Марианны
Марианна продолжала напевать, даже когда увидела, что ужин на плите подгорел. Сегодня у неё был повод радоваться. Скоро всё закончится, скоро она станет свободной и счастливой.
Хлопнула входная дверь. Через минуту на пороге кухни возникла фигура мужа.
— Опять горелым кормить будешь, дрянь?
Родионов Лев Юрьевич был рослым, здоровым мужчиной в самом расцвете сил. Его можно было бы назвать красивым, если бы не вечная гримаса недовольства на лице. Он был достаточно крупным бизнесменом, чтобы нанять прислугу, но предпочитал мучить Марианну — свою супругу. Лев был крайне принципиальным человеком. И вредным. Ему непременно надо было, чтобы жена приносила хоть какую-то пользу, раз уж он удостоил её чести состоять с ним в браке. Правда, пользы от вечно подгоревших ужинов Марианны было немного. Хорошо хоть, обедал Лев в ресторане, а то совсем измучил бы жену. У той целый день оставался свободным до прихода мужа с работы. И Марианна использовала свободные часы, чтобы начать ходить в продюсерский центр Сальваторе.
Уйти Марианна не могла: некуда было, каждая её вещь, начиная роскошным бриллиантовым колье, заканчивая лифчиком, принадлежала Льву. Бросит его — придётся побираться на улице. Инга к себе обратно не возьмёт — таковы правила. Но больше всего Марианна боялась даже не нищеты — хотя её она всё-таки до обморока боялась — а смерти. Родионов ясно дал понять — Марианна может покинуть его только в направлении кладбища.
— Что за царапина у тебя на плече? Во время бурных любовных утех получила, сука? — Лев пребольно схватил жену за плечо и развернул к себе.
— Я только тебя люблю, дорогой, прошу, не надо. — Марианне в этот раз не хотелось плакать от обиды и боли. Ведь она знала, что скоро всё закончится.
Глава 28
Узнав об убийстве почти всех Глинских, Сальваторе запаниковал. Он и до этого считал брата своей жены психом, а тут пришёл к выводу, что он просто исчадие ада. А если Глинские перед смертью разоблачили перед Андреем его, Сальваторе? Если Амато знают, что продюсер — предатель, то всё — это конец. Причём, с учётом звериной натуры Андрея-младшего, конец, вероятно, будет весьма страшным и мучительным.
Глинские платили Сальваторе баснословные деньги за его измену, куда больше, чем Амато за работу в продюсерском центре. Так что потеря солидного дохода Сальваторе тоже ввергла в уныние.
Но жизнь важнее денег, поэтому для начала стоит выяснить, знают ли Амато о том, что среди них — крыса. А уж о деньгах можно подумать и потом.
Ярослав Глинский стал новым главой рода. Кто бы мог подумать! Единственный выживший из могущественного и великого рода! Да ещё и степень его родства с Вадимом не такая, чтобы в наследники метить. Наверное, парнишка в ужасе. Место главы рода — это, конечно, хорошо, но потерять всю родню в одночасье… Вряд ли этот сопляк так же крут, как Вадим, как бы род ко дну не пошёл под его водительством. Но это уже не волновало Сальваторе. Свою бы шкуру спасти.
Ярослав не выходил на связь с продюсером. Когда остальные Глинские были живы, обычно сам Вадим общался с Сальваторе, либо подсылал к нему своего помощника.
Сальваторе собрался с духом и поехал в поместье Глинских. Это было крайне опасно: если кто увидит — можно считать себя трупом.
Сальваторе сделал всё, что мог, чтобы добраться до вражьего дома инкогнито. Но добравшись, впал в ступор — Ярослав не желал его принимать. Но Сальваторе настоял, и новый хозяин дома нехотя впустил настырного артиста.
— Что у тебя там? Давай скорее, мне некогда болтовню твою слушать, — грубо сказал Глинский, усаживаясь за свой стол в кабинете, но не предлагая сесть гостю.
Сальваторе подумал в очередной раз, что Ярослав совершенно не годится на роль главы рода: этому юнцу бы уму-разуму ещё набираться, какой из него лидер? Но продюсер с неприязнью отметил про себя, что Ярослав держится невероятно величаво, невозмутимо и решительно — и ничуть не уступает в жёсткости взгляда Вадиму.
— Я сочувствую вашему горю, господин Глинский, это ужасная потеря и…
Ярослав с усмешкой перебил молодого человека:
— Неужто ты думаешь, что я настолько глуп и наивен, чтобы поверить в твое сочувствие? Оставь этот бред, говори по делу. Зачем пришёл?
— Но… как же…? — запнулся Сальваторе.
Его поставил в тупик вопрос Ярослава. Продюсер ожидал, что тот сам начнёт говорить о продолжении сотрудничества между ними.
— Вы ведь знаете, что я работал на ваш дом?
— Что ты изменник? Да, знаю. И ты решил, что будешь продолжать это делать для меня? Но с чего ты взял, что я нуждаюсь в твоих услугах?
— Но… я полагал…
— Вот что. — Ярослав встал, подошёл к двери и открыл её. — Ты работал на Вадима, я — не он, поэтому забудь о сотрудничестве. Мне ты без надобности. А теперь прощаюсь с тобой, у меня много дел. И передавай привет Андрею-младшему, скажи, что я надеюсь, что он сгниёт в тюрьме. Ах, да, ведь ты не можешь ему это передать, ведь тогда они поймут, что ты крыса… как досадно…
Сальваторе, совершенно раздавленный, покинул Глинских. Выражение лица и интонации Ярослава внушали Сальваторе куда больший ужас, чем Вадима. Хотя, казалось бы, молодой глава рода не сказал ничего ужасающего, но впечатление от встречи с ним у продюсера осталось какое-то… жуткое. Сальваторе списал это на свои расшатавшиеся в последнее время нервы.
«Я, по крайней мере, узнал, что Амато не в курсе моих отношений с Глинскими. Очень хорошо. Если я теперь в таком положении… что ж, остаётся надеяться, что однажды старый ублюдочный князь сдохнет, и как минимум часть его наследства достанется Анне. С учётом феноменальной изворотливости её братца, не удивлюсь, если он выкрутится и избежит наказания… а если не избежит — тогда Анна получит все богатства своего рода. А вместе с ней — и я тоже».
Последняя мысль утешила и успокоила Сальваторе. Вообразив себя властным и богатым, он блаженно улыбнулся.
* * *
— Принцесса моя, как же я по тебе соскучился…
Когда Сальваторе вернулся домой, Анна уже легла спать. Но муж забрался в постель и приник всем телом к жене, лаская поцелуями её лицо и шею.
— Что с тобой?
