видом они напоминали разросшийся коралловый риф, которому безумный архитектор придал форму бофорской церкви Всесоздателя.
— Все, — с трудом выговорил Ястреб и повалился на снег, прямо где стоял. — Можно… можно остановиться. Сталкер… даже если собрался после… взрыва… сюда не сунется. Ему запрещено.
Бедуир медленно опустился на колени, набрал здоровой ладонью снега и медленно размазал его по пылающему лицу.
— Кем запрещено? — спросил он. — Канторами?
Гавейн хрипло, через силу рассмеялся.
— Ахах, нет, какое там. Это запрет их создателей, Забытой Династии. Возможно, последний, который эти твари не смогли обойти.
Лежа на спине, корсар достал чудом уцелевшую папиросу. Размял ее подрагивающими пальцами, поджег и глубоко затянулся.
— Сталкеров сделали слишком умными, слишком самостоятельными, — сказал он, разглядывая тлеющий конец папиросы. — Забытым нравились умные машины, чоппо. Нравились настолько, что они под конец слились с ними в гештальты. Планетарные разумы, управляющие роями киберов и биомехов. Все это едва не кончилось всеобщим истреблением, как мы знаем.
— Я видел такие штуки на Гоморре, — сказал Арт, показывая на Часовню. — Только гораздо выше.
— Был на запретной планете, земляк? — удивился Гавейн. Он сел и повернулся к Арктурианину. — Расскажешь как-нибудь, что видел интересного? Родовая планета и последний оплот Забытых, как никак. А Часовня тоже была гораздо выше, пока по Гаргаунту не ударили тектоническим оружием. Она ушла под землю, остались только эти рога торчать.
— Послушай, Гавейн, — перебил корсара Бедуир. — Получается, мы дошли?
— Выходит так, чоппо, — Гавейн расплылся в улыбке. Потом она угасла: — Жаль не всем повезло.
— И что дальше?
Ответить Гавейну не дал Арт:
— Движение, — вольный торговец вскинул слайсер, повел стволом из стороны в сторону. — Возле Часовни, справа от центрального шпиля.
Он собирался добавить что-то еще, но внезапно замолчал, застыл и, одеревенев, повалился лицом вперед в снег, роняя оружие. Рядом, схватившись за шею, мешком осел Гавейн.
— Что за, — Бедуир дернулся, ощутив укол в грудь.
Скосив глаза вниз, он успел увидеть воткнувшийся ниже ключицы наркодротик и провалился в темноту.
Сознание возвращалось не сразу, по частям. Первым было ощущение собственного тела, неподвижного, отяжелевшего, будто налитого свинцом. Позже вернулся слух: он слышал гудение вентиляции, гул силовой установки и рокот маршевых движков.
«Я на корабле, — понял Бедуир. — Перегрузка. Компенсаторы отключены для экономии или не вытягивают. Мы ускоряемся».
Медленно-медленно он поднял веки и прищурился, привыкая к резкому белому свету. Повстанец не ошибся: он действительно был на корабле, в грузовом отсеке малого когга. Вдоль стены был смонтирован ряд кресел, на одно из которых его усадили, надежно зафиксировав скрещенными на груди ремнями. Рядом, Бедуир слегка повернул голову направо, сидел Арктурианин. Судя по виду, он тоже только начал приходить в себя. Слева раздался щелчок расстегиваемых ремней и голос Гавейна.
— Полпальца левее, и дротик попал бы точно в сонную артерию. Истечь кровью возле Часовни в мой план не входило. Это вообще было обязательно?
Гавейн поднялся на ноги, с легкостью бывалого космика игнорируя перегрузку. Он повернулся спиной к Бедуиру, и тот с удивлением понял, что Ястреб обращается не к нему. Он разговаривал с венатором в броне с камуфляжным рисунком, с шевроном корпус-командора на нагруднике.
— Обязательно, — ответил Зеленый Рыцарь. — Все должно было выглядеть убедительно. Слишком удачливое мясо получило порцию нейротоксина и отправилось на утилизацию. Когда вас грузили в труповозку, у вашей троицы не было пульса и мозговой активности. На полпути к крематорию случился небольшой сбой в работе транспортных киберов. Три мешка для трупов отправились в трюм когга, имеющего предписание покинуть Гаргаунт в ближайшие двадцать четыре часа. Вместо них в топке оказались три каторжника, которые уже неделю числятся пропавшими без вести после набега синекожих.
— Однако! — восхищенно сказал Ястреб.
— Вся история, понятно, шита белыми нитками, — сказал венатор. — Но пока нас хватятся, пока разберутся, что меня нет на Гаргаунте, мы будем уже в трех сотнях парсеков. Десять минут назад нам дали зеленый свет на Переход из системы. Даже пожелали счастливого пути, — динамики брони воспроизвели короткий смешок. — Тебе лучше все-таки сесть и пристегнуться, Ястреб. На всякий случай я буду идти на пределе мощности, перегрузки будут расти.
— К вателинским бесам перегрузки. Жалкие несколько «же» моя старая задница выдержит, — сказал Гавейн и шагнул навстречу Рыцарю, протягивая руки. — А ну, иди сюда.
Он крепко схватил венатора за плечевые наплывы брони. С тихим шипеньем раскрылась на сегменты и уползла в шлем лицевая пластина. На рыжего пирата в упор смотрела молодая девушка, остроносая, голубоглазая, с боевыми татуировками венаторов на лице и короткими серебристыми волосами. С приоткрытым ртом Бедуир наблюдал, как она поцеловалась с Гавейном, не как любовники, а как друзья и соратники делают это на Катраэте: троекратно, в щеки.
— Забери меня Аннун, — тихо сказал Бедуир.
— Не в этот раз, чоппо, — обернувшись, Гавейн подарил повстанцу одну из своих самых довольных ухмылок. — Сначала мы отправимся домой, в Воронье Гнездо.
— Как, — Бедуир сбился и начал заново, — как давно ты с Восстанием?
Лицо бывшего корсара стало серьезным.
— Давно. Еще до Гаргаунта. Длинная история для другого раза, так? — он снова усмехнулся. — Я же говорил тебе, я сложная личность.
— А ты, — Бедуир вздрогнул. Он совсем забыл про Арта, который пришел в себя, расстегнул ремни и теперь заговорил, поднимаясь на ноги, — ты, Кантор, с кем ты?
Он обращался к Зеленому Рыцарю. Корпус-командор шагнула вперед, остановилась перед Арктурианином, внимательно вглядываясь в его лицо. Это лицо, подумал Бедуир, больше не было неподвижной маской истукана, сожженного изнутри палачами Рексема. Его черты заострились, глаза сузились, как тогда, когда он перерезал горло мальчишке-венатору. Без сомнений, без колебаний, без жалости.
— Меня зовут Идер. Ты знаком с моим приемным отцом, Берилаком. — сказала девушка-венатор. — Я с Восстанием. Я Ворон Катраэта. Как и ты теперь, Арктурианин.
Заревела сирена. Безжизненный искусственный голос произнес: «Экипажу занять места согласно боевому расписанию. Шестьсот секунд до Перехода».
Идер обвела беглецов взглядом.
— Насколько я знаю, никому из вас не нужно в капсулу. Но ремни советую держать застегнутыми. Из-за солнечной активности Аннун неспокойна. Переход может быть жестким.
— Не жестче моей койки в бараке, — весело сказал Гавейн, но все-таки сел и застегнул ремни.
Идер коротко кивнула на прощание и вышла из грузового отсека. Арт смотрел ей вслед все с тем же выражением на лице.
— Годы работы под прикрытием, — медленно произнес он. — Два агента с несокрушимой легендой, один из них в высоком чине элитных частей врага. Жертвовать этим ради чего? Ответишь, Гавейн?
Ястреб, прикрыв глаза, откинулся на пластиковую спинку кресла.
— Ты мне больше нравился, когда молчал, земляк, — сказал он со вздохом. —
