— проворот. Люди избалованы кинофильмами, они привыкли, что взлом — это быстро и легко.
Через полчаса я решительно повернул ключ в обратном направлении пять раз и посмотрел на напряженно глядящего за процессом мэра.
— Сэр, желаете открыть сами? — Коснулся я штурвала.
— Нет. Поворачивай. Ты, — кивнул он охраннику, — помоги парню.
Штурвал чуть закис — или что-то в механизме выдвижения штифтов — но помощь действительно пригодилась. Вместе мы раскрыли механизм и, навалившись, распахнули протяжно загудевшую створку наружу.
Внутри — стеллажи с пачками долларов в банковской упаковке. Пластик с запечатанным внутри золотом, серебром и ценными монетами. Возле стены — шкаф с номерными ячейками. Через десяток секунд меня деловито оттерли в сторону люди мэра, принявшись освобождать пространство сейфа от хлама — бесполезных долларов и прочих бумаг. Позади загудел грузовик — он въезжал внутрь, тревожа слух писком-предупреждением о заднем ходе.
Я взял Сару за руку и постарался притиснуться к стене, чтобы не пришибли ненароком. Так мы и стояли, пока снимали тент, и из кузова принялись выгружать руками монструозного вида ванну.
С телом мертвой Черной птицы внутри нее.
Глава 13
Под ногами хрустело стекло, валялись отстрелянные гильзы. Ветер, словно в насмешку над наступившими временами, разметал по дороге сотенные купюры — и они тоже ложились под подошву.
Нас торопили — врезали мне прикладом по спине, замахнулись на Сару — и дальше мы не задерживались, чтобы рассмотреть, как экскаватор вытаскивает покорёженные остовы машин на площадь, как раздевают догола убитых бойцов общины.
Отдельно от трупов людей из «Грин хоум» лежали пятеро — их не трогали, они, видимо, тут были своими. Не с пустым счетом отвоевались мужики, кого-то да прихватили с собой — если бы их не сдали с самого начала, еще не ясно, как обернулось бы дело. А так… Так шансов не было никаких — на другом конце улицы, запертой ранее экскаватором, стоял «Страйкер» — здоровенная колесная бронированная махина с пулеметом калибра 12,7 мм. Две наши замыкающие машины просто разрезало очередью.
На каком-то шаге я все-таки запнулся и чуть не полетел лицом на бетон. Была еще третья группа тел — совсем маленькая, из двух человек. Лица не узнать — они, в общем-то, отсутствовали вместе с частью головы. Но форму и винтовку я узнал — наставника Вильяма больше нет.
Не упал — подхватила Сара. Вернее, она держалась за мою руку, а когда я решил упасть — схватилась крепче.
Девчонку больше не тошнило — нечем. Меня периодически накрывало, до кружащейся перед глазами картинки. Я закрывал глаза, но запах горелой плоти лез в ноздри — тот пикап, который я вел, все-таки загорелся из-за протекшего топлива. Когда дошли до армейского «Хамви», испытал иррациональное облегчение.
Нас всунули на третий ряд, без дверей, без открывающихся окон; в сопровождение выдали четверых солдат — я старался не смотреть на них, отводил взгляд. Тем, впрочем, было плевать на нас — документы на передачу города Вингстон штату Калифорния выдали офицеру; нас приняли в качестве груза и покатили к общине, перебрасываясь на тему баб и выпивки — и того, и другого было вдосталь там, где они базировались. Мы, как полагается грузу, голос не подавали до самых ворот общины.
— На выход. — Выбрались солдаты из машины и поторопили нас.
Мне всунули пластиковый файл с документами — сверху лежал солидный документ на плотной, синеватой бумаге с печатью и размашистой подписью Фрэнка Бернетта.
— Скажи там своим, что у них час, — сопроводил документы офицер словами и продемонстрировал циферблат наручных часов. — Пусть найдут того, кто подпишет бумажки, и передадут с тобой. Через час не выходишь — я запрашиваю подкрепление и штурмую этот курятник. Все понял?
— Да, сэр.
Как понял и то, что бежать из общины не смогу. Не ценой убитых из-за меня людей.
— Тогда вперед, — указал военный взглядом на закрытые ворота, над которыми посверкивали на солнце линзы бинокля.
Я не стал дожидаться нового «ускорения прикладом» и поторопился, дернув за руку Сару. Та какое-то время шла спокойно к воротам, потом замедлилась, потом стала буксовать.
— Ты чего? — Поторопил я.
— Мэр ведь сказал, что дядю убили.
— Когда он такое сказал? — Удивился, упрямо продвигаясь дальше.
На плечо ее закинуть, что ли…
— Он сказал, что его человек всех убил… Предатель-наставник… — Всхлипнула девчонка.
Обернувшись на солдат и подняв руку, чтобы не наделали глупостей, я развернул Сару к себе и терпеливо спросил:
— Ты предателю зачем?
— Вот именно… А мы туда идем…
— Нет, — поморщился я. — Зачем мэру держать тебя в качестве заложника, если ты предателю даром не сдалась?
Сара, не понимая, похлопала ресницами.
— Мэр ведь хотел тебя оставить. Потом позволил вернуть в качестве жеста доброй воли. Так? — Напомнил я.
— Ну.
— А раз «ну», то дядька твой всех и сдал. — Донес я до нее простую истину.
— Он не мог… — Побелели губы Сары.
Да все он мог. Все могли, каждый из них.
— Привыкай к мысли, что ты теперь самая завидная невеста в общине. — Зло дернув щекой, вновь потащил я ее за руку.
Пока там дети у Хофа подрастут…
В этот раз Сара не упиралась — словно волю потеряла. Приходилось следить, чтобы не грохнулась, запнувшись ногами — перед общиной было почище, чем в целом в городе, но до ремонта колдобин еще не дошло.
Еще одной приметой, что власть в общине поменялась, было то, как нас встретили у ворот. Подсознательно думал, что начнется непонимание, беготня, допросы и попытка сделать из меня (не из Сары же) крайнего. Но нет — пропустили через калитку для пеших гостей, спокойно забрали документы, оглядели нас, спросили о состоянии и направили в сторону клиники. Наставника у входа не было — не по чину, понятное дело.
В общем, ждали нас — причем, именно так: двоих, на армейской машине…
— Я, наверное, наставнику доложусь, — притормозил, когда до клиники оставалось пройти с десяток шагов.
На удивление, я отделался без единой царапины за весь путь. Там, где приходилось падать — урон принимала на себя плотная одежда. Немного сорванная кожа на запястьях не считается.
— Нет! Не уходи! — С силой вцепилась Сара в мою одежду.
И ойкнула от боли — снова начали кровоточить пальцы, оставив отпечаток на рукаве
