и многозначительно проводит ребром ладони по горлу.
— И это я еще шут? — возмущается его друг. — Хотя нет… если выбирать из нас троих, то шут тут явно Рав.
При этих словах мы все вслед за ним переводим взгляд на двери храма и видим Равиля с огромным, нет, просто громадным плюшевым медведем в руках. Точнее, медведицей. У нее до ужаса смазливая мордашка с длинными ресницами и ярко-розовыми губами, сложенными на манер утиного клюва. А на бедрах красуется короткая фатиновая юбочка. Этой медведице только стриптизерскийх каблуков не хватает и можно сразу выходить на сцену в клубе Равиля.
— Вот, — с сияющей улыбкой он протягивает развратную медведицу Марку. — Поздравляю с такой важной датой.
— Рав, — закатываю глаза, — эта игрушка больше Коли. Нам скоро отдельную квартиру придется покупать для всех подарков.
— Так это не для Коли, — невозмутимо произносит он. — Это для твоего мужа.
— Придурок, — сквозь улыбку шипит Марк, а я перевожу взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять скрытый смысл этих шуточек.
— Все для тебя, дружище, — радостно заявляет Равиль и похлопывает его по плечу так сильно, что не удивлюсь, если вечером обнаружу на этом месте синяк.
Боюсь, если бы не батюшка, это цирковое представление длилось бы еще долго, но к счастью, нас зовут в центр зала и объявляют, что для церемонии все готово.
Все происходит настолько красиво, что я даже забываю как дышать. Хватаю руку Марка и сжимаю крепко-крепко. Возможно даже причиняю ему боль. Но он не возражает. Смотрит то на сына, то на меня. И несмотря на то, что самому моменту крещения он вряд ли придает столько же значения, сколько я, сейчас он всем сердцем с нами. В этом моменте. Купает нас в ласке и любви. Взглядом. Душой. Всем своим естеством.
Но даже несмотря на то, что все мое внимание приковано к сыну, я не могу не заметить, как вздрагивает Виола, когда Арс касается ее, чтобы передать крестик. Она посылает ему робкую благодарную улыбку, а он лишь кивает в ответ, но делает едва заметный шаг ближе к ней.
Вряд ли моя подруга сама заметила этот жест. Сейчас они оба смотрят на то, как Колю опускают в купель, но я глядя на их спины замечаю каждую деталь. Каждое движение, случайное касание… каждый заинтересованный взгляд, который Довлатов бросает на Виолу.
Делаю себе мысленную пометку поговорить с подругой насчет него. В ее жизни сейчас столько всего происходит… переезд, новая работа, учеба в перспективе. Не то чтобы я хочу предостеречь ее конкретно от Арсения, но в то же время я считаю, что она должна сосредоточиться сейчас на другом. Ничего не имею против Довлатова, но… он сломает мою девочку. Перекрутит ее сердце в мясорубке и вернет, сделав вид, что так и было. Нет уж, пусть лучше идет учиться и заводит отношения со сверстниками.
Погруженная в эти мысли, я даже не сразу замечаю, что церемония подошла к концу. Коля недовольно похныкивает, но на полноценный скандал у него, видимо, уже не осталось сил. А может, все дело в том, что батюшка отдал его на руки именно Арсению, а не Виоле и сейчас сын задумчиво всматривается в незнакомое лицо, решая достоин ли этот мужчина его истерики.
— Давай его мне, — забираю малыша из слишком напряженных рук новоиспеченного крестного. — Спасибо.
— Это вам с Марком спасибо за то, что удостоили чести, — улыбается он. — Я ценю, честно. Правда, мне понадобится помощь, чтобы помочь разобраться во всех этих традициях и научить быть хорошим крестным отцом. Потому что мои познания, признаюсь, основаны исключительно на одноименном фильме. Но вряд ли мне стоит брать пример с Дона Корлеоне.
— Ты просишь тебе помочь, — тут же встряет Равиль, — но ты просишь это без уважения…
— Эй, это моя фраза, вообще-то, — возмущается Довлатов и пытается подставить Раву свою кисть для поцелуя, но тот лишь выворачивает ее, пожимая и заявляет:
— Очень приятно, царь.
— Мужчины… — я закатываю глаза встречаясь с насмешливым взглядом Виолы и обращаюсь к сыну: — Пообещай, что ты таким не будешь. Ты будешь расти умным и серьезным мальчиком, договорились?
— А по-моему, это забавно, — смеется Ви. — Взрослые серьезные дядьки… а в душе все равно как дети. Это важно… не утратить способность радоваться жизни.
— Согласна, — слегка касаюсь ее плеча и пытаюсь вспомнить когда Ви сама радовалась жизни в последний рез. Не за меня, не за Колю… а за себя. Когда вот так смеялась, дурачилась, делала все то, чем обычно занимаются беззаботные девочки ее возраста. Впрочем, наверное, в этом все и дело. Виола не могла позволить себе быть беззаботной. И в этот момент я вдвойне благодарна Марку за то, что не просто поспособствовал ей с работой, но и настоял на учебе. Она должна прожить это. Студенчество, стресс перед экзаменом и неимоверное облегчение от сдачи, вечеринки, праздники, первую влюбленность! Какой мой муж все-таки мудрый мужчина!
Спонтанно подаюсь ему навстречу, чтобы обнять, но едва он целует меня в макушку, в его кармане снова начинает вибрировать сотовый. Бросаю взгляд на экран, ожидая в очередной раз увидеть там имя Тани, которая названивала ему, наверное, раз десять за церемонию, но понимаю, что звонит свекровь.
— Да, мам? — говорит Марк. — Нет, прости, сегодня погулять не получится. У Николая и так много впечатлений. Давай в субботу, хорошо? Да нет, все в порядке, мы просто покрестили его сегодня.
И только после того, как муж начинает хмуриться, выслушивая ответ своей мамы, я понимаю, что наверное нам стоило ее пригласить. Для Марка крестины не такое важное событие, он организовал все исключительно потому что я попросила. Уверена, если бы я не завела об этом речь, ему и в голову не пришло проводить этот особенный обряд. А вот его мама, наверняка, другого мнения. И сейчас я чувствую острый укол вины за то, что даже не подумала об этом.
Честно говоря, поняв, что меня напрягает присутствие его матери, в последнее время Марк взял все общение на себя. Я так и не смогла донести до него что конкретно мне не нравится и задевает, но муж и без лишних объяснений принял мое решение. Все общение со свекровью происходит только в его присутствии. Пусть сам следит за тем, чтобы она не допаивала нашего сына, не пихала лекарства и не делала еще бог знает что.
Но сейчас, глядя на его напряженное лицо и попытки объяснить матери, что мы никак не хотели ее обидеть, я подхожу
