очень.
Ингред заметно удивилась, но не стала долго заострять на этом внимания и принялась рассказывать мне всевозможные идеи. Которые, как ей казалось, больше всего подходили для такой пары, как наша с Саймоном.
То, как девушка описывала всевозможные варианты оформления и музыку, казались мне сказочными. А я вопреки всему, слушая ее рассказы, представляла себя вместе с Риком.
Как я иду к алтарю в прекрасном белоснежном платье с длинным шлейфом, маленькая девочка, возможно даже наша дочь, бежит впереди меня, разбрасывая лепестки роз…
А он стоит там в безумно красивом черном костюме, с идеальной прической и смотрит на меня таким влюбленным взглядом, что мы не замечаем никого вокруг, сосредоточившись лишь друг на друге.
Мои мысли прерывает Ингред.
— Моника? Вы меня слышите?
— Ой, простите, я немного задумалась.
— Я понимаю. Такой важный день. Но у нас только сутки на организацию всего. Вам нужно только сделать выбор. И завтра вы станете самой счастливой девушкой на свете.
Я встаю, поправляя платье.
— Ингред, я вижу вы замечательный специалист. Я вам доверяю. Выберите все на свой вкус. Простите, мне нужно прилечь.
— Эмм…разумеется…как скажете…тогда…увидимся завтра.
— До завтра. Вас проводят, — я слегка улыбаюсь ей, и киваю охраннику, чтобы тот проводил гостью.
Поднимаюсь наверх и подхожу к столику.
Черт! Я же совсем забыла о родителях.
Хватаю телефон, выключенный накануне, и включая, вижу кучу сообщений и пропущенных.
Судорожно набираю мамин номер. Зная ее, она уже бог весть что подумала. Вплоть о моей страшной и безобразной кончине.
Пара гудков кажутся мучительно долгими, но наконец мама берет трубку.
— Дочка! Милая, родная! Ты в порядке? Это ты?
— Мам, конечно я. Кто еще тебе будет звонить с моего номера?
— Да кто угодно, — в голосе слышатся истерические нотки, и я корю себя за то, что такая хреновая дочь, — похитители, вымогатели, убийцы…полицейские в конце концов!
— Успокойся, пожалуйста. Все хорошо. Я просто забыла включить телефон.
— Я… — мама запнулась, и мне показалось, что она начала плакать, — я знаю…ты в курсе насчет Рика…
Сердце зашлось в каком-то бешеном ритме, стоило маме упомянуть о нем. Эмоции захлестнули с новой силой и неконтролируемый поток слез хлынул из глаз.
— Мамочка…Рика не вернуть… — я старалась говорить как можно более спокойно и рационально, но это было тяжело, да и к тому же глупо. С трудом понимала, что я несу, но решила стоять на своем. Ради всех тех, кто мне дорог. — Мне с Саймоном хорошо, он меня не обижает.
— Но, дочка…
— Нет, мам. Не хочу ничего слышать. Прости, я неважно себя чувствую, созвонимся позже.
И, чтобы не развивать заданный разговор первая бросаю трубку и обессиленно валюсь на кровать.
Почему жизнь так несправедлива?
Разумеется, я не стала говорить им о свадьбе. Как и Майклу. Знает только Ксю. И она меня определенно не поддерживает. Пыталась отговорить меня, говорила, что вместе мы справимся. Но полагаться на авось я побоялась. И лишь попросила ее не рассказывать никому о грядущем событии.
Все слишком серьезно.
Сегодня ночью, почувствовав себя неважно, спустилась вниз за водой с лимоном и случайно услышала разговор Саймона с его помощником. Всего я не расслышала, говорили они негромко, но суть уловила. Разговор шел о какой-то «крысе», которая слила их последнее дело и теперь им необходимо найти этого человека и разобраться с ним определенным способом. Не нужно быть дурой, чтобы понимать, о чем идет речь.
Насилие, оружие, кровь…все это обычные будни для Саймона. А мне и представить страшно, что такой, как он сделает с моими родными в случае неповиновения.
Завтра день моего морального уничтожения. Как человека. Как личности. Как женщины, которая предает во благо.
И пусть меня возненавидят за такой шаг, я буду знать, что все они живы и здоровы, и им ничего не угрожает.
Гарри.
— Знаешь это самая наихреновейшая идея, которую ты только выдавал, — я перелил все содержимое стакана себе в глотку, стараясь не думать о том, какую аферу провернул. Алкоголь обжигал, но мне было мало.
Я то и дело вспоминал лица наши знакомых и родных, когда они узнавали о смерти Рика.
Самый уродский поступок с моей стороны.
Умом я понимал, что все так, как должно быть. Все по плану.
— Не увлекайся. Завтра тяжелый день.
— Мне ли не знать, — я хмыкнул и потянулся за новой порцией, — мне нужно немного прийти в себя. Я как будто всю эту дерьмовую ситуацию через себя протянул…Ты хотя бы представляешь каково ей сейчас?
Я посмотрел на своего собеседника. Тот устало облокотился о косяк двери, попивая ту же отраву, что и я.
— Больше всего мне хотелось бы оказаться сейчас рядом и сказать, что это все сраный сон.
— Знаешь, я думаю ты должен знать, — я отложил стакан и посмотрел прямо ему в глаза, — в этой суматохе…ну, до того, как все случилось…в общем…, - я очень боялся сказать такие важные новости, ведь знал, что такое сорвет с места любого и понимал своего друга, как никто другой.
— Ну че ты мямлишь? Говори уже, пока я не чокнулся окончательно.
— Моника беременна.
— …блять…
Глава 41
Моника.
Предчувствие чего-то нехорошего склизкими лапами пробиралось в душу.
Я сидела перед зеркалом, наблюдая, как из меня делают королеву.
Волосы уложены легкой пышной волной, макияж неброский, но уверенный, с акцентом на и без того огромные глаза.
И все бы ничего, и даже могло бы показаться, что это самый лучший день в жизни…только не у меня…
Держу себя в руках. Не даю себе расклеиться еще больше. Итак, все утро ноет живот, и сердце ему вторит.
И если насчет первого я знаю причину: врач дал понять, что даже легкий стресс приводит к тонусу матки, чего желательно избегать. Но
