– все, что могла достать. Так и не смогла остановиться. Тогда у меня забрали ребенка.
Он ничего не ответил. Прозвучит слишком банально, если он опять скажет, что ему жаль.
– Но теперь вы завязали? В «Хейвене».
– Ну да. Хотя по-прежнему бывают плохие дни. – Едва заметная усмешка. – Но, если они случаются, я выжимаю из них максимум. Не хочу, чтобы меня выгнали. Если подумают, что я в порядке, то отселят и заставят жить самостоятельно, как Ди. Но я так не смогу.
– Вам нравится в «Хейвене»?
– Да, мой дорогой, очень нравится! Всегда можно с кем-нибудь поболтать. Немножко напоминает старые времена на Харбор-стрит.
Они немного посидели в тишине.
– Можно зайти внутрь? Туда, где жила Маргарет.
– Почему бы и нет. – Он вышел из машины, обошел ее и открыл дверь для Сьюзан. Было по-прежнему холодно.
Она взяла его за руку и вылезла из машины, а потом немного постояла, оглядывая улицу. Джо заметил, как на тротуаре с противоположной стороны Питер Граскин заходит в церковь.
– Мы можем сначала зайти туда? – кивнула она в сторону Святого Варфоломея. – Вспомнить старые времена.
Джо не очень представлял, как священник отреагирует на их внезапное появление, но церковь была местом молитвы и принадлежала обществу, а не конкретному человеку. Он предложил Сьюзан руку, и она оперлась на него, чтобы не упасть, пока они переходили заледеневшую дорогу.
– Вы были прихожанкой?
– Меня тут крестили, – сказала она. – И я ходила сюда плакать, когда у меня отняли ребенка.
– Это была девочка или мальчик?
– Маленькая девочка, – сказала она. – Я назвала ее Эллен, в честь матери. Не знаю, как назвали ее новые родители.
– Вы никогда не пытались выяснить, что с ней случилось? – Джо попытался представить, каково это. Отдать ребенка, которого сама рожала в муках и держала на руках. Когда в теле и голове бушуют гормоны.
– Нет, – ответила она. – Это было бы нечестно. Вообще, они все сделали правильно. Я бы не смогла дать ей достойной жизни.
Она открыла дверь церкви, и Джо пропустил ее вперед. Отчасти потому, что он считал вежливым сначала пропускать дам, отчасти потому, что Питер Граскин пугал его до смерти. Он привык к методистским священникам, которые одевались как все остальные, не считая белой колоратки на шее.
Граскина внутри не было. Наверное, в подсобке. Какое-то время они посидели на скамейке. Джо взглянул на Сьюзан, почти ожидая, что она снова заплачет: крупными тихими слезами, как в момент известия о смерти Маргарет. Но она просто смотрела на алтарь. Через несколько минут она поднялась, и он последовал за ней.
– Я будто снова проживаю все, что произошло, – сказала она. – Не подробности – большую часть времени я все равно была не в себе, так что особо ничего не помню. Именно ощущения.
– Вы сказали, что знали начальника Маргарет. – Они только вышли, из-за чего солнце вдруг стало казаться слишком ярким, так что они оба прищурились.
– Да? – Казалось, она до сих пор под впечатлением от церкви. Она оглянулась, чтобы еще раз посмотреть на нее.
– Видимо, речь о Билли, отце Малкольма Керра?
– Ну да, – сказала она. – Наверное, ты прав.
– Билли, случайно, не был клиентом Маргарет? – Эта возможность только пришла в голову Джо.
– Нет, милый, не думаю, что было что-то подобное.
Но он видел, что она думает о чем-то другом и вряд ли задумалась над ответом.
Когда он постучал в дверь гостевого дома, он точно не знал, как объяснить их появление. Им открыла Хлоя, дочь Кейт. Она уставилась на них, обняв свое худенькое тело руками от холода. На ней были большие пушистые тапочки, совсем как у Джесси.
– Мама ушла со Стюартом, – сказала она. – Я тут одна.
– Сьюзан раньше жила на Харбор-стрит. – Джо заметил, что смягчил голос, как будто говорил с больным. Было в этом ребенке что-то такое хрупкое, что с ней хотелось обращаться осторожнее. – Она хочет посмотреть комнату Маргарет. У меня есть ключ. Можем ли мы подняться?
– Да, хорошо. – Казалось, ее вообще не заинтересовала незнакомая женщина на пороге ее дома. Джо понимал, что незнакомцы тут такие же частые гости, как и в «Хейвене». Наверное, странно так жить. Он всегда воспринимал свой дом как неприступную крепость. Даже Вера остерегалась приходить к нему без приглашения.
Сьюзан поднялась по лестнице на мансарду не без труда. Пусть и моложе Маргарет, она была грузная и неповоротливая. Поднявшись, она покрылась потом, хотя было прохладно.
– Дом, наверное, выглядит совсем по-другому, – сказал Джо. – Но Маргарет всегда жила наверху, да?
– Да… Ей нравилось смотреть на море. – И снова тень улыбки. – А еще она говорила, что если мужчина не может подняться по лестнице, то ей такой не нужен.
– Значит, ей нравилось работать? – Джо не мог этого понять. Чтобы такая одаренная и интеллигентная женщина, как Маргарет Краковски, наслаждалась жизнью проститутки. Вера всегда говорила, что ему следовало родиться в девятнадцатом веке и что в нем было что-то викторианское. Но в глубине души он понимал, что если бы в то время жил здесь, то сам почувствовал бы соблазн взбежать по этой лестнице и постучать в ее дверь. Он, возможно, заплатил бы, чтобы провести с ней время, прикоснуться к ней. Вставляя ключ в замок, он почти представлял, что она там, внутри, ждет его.
Он снова отошел в сторону, чтобы пропустить Сьюзан вперед. В этот раз ему потребовалось мгновение, чтобы взять себя в руки.
– В ваше время тут все так же выглядело? – Ему доводилось арестовывать проституток, но все они работали в занюханных массажных салонах или обшарпанных домах в заштатных прибрежных городках. Обязательные сутенеры, маячащие на тротуарах, как немая угроза, чтобы девочки держали язык за зубами. Это были наркоманки, которые были готовы спать со всеми за каждую новую дозу, с тусклыми волосами и резкими чертами лица. Ни в их телах, ни в их постелях не было ничего нежного и притягательного.
Сьюзан вошла внутрь и села на диван.
– Кухню переделали, – сказала она. – Но эта комната всегда была красивая. А спальню я никогда изнутри не видела. Она всегда держала дверь закрытой.
– Так ей все нравилось? – повторил Джо свой вопрос. Он продолжал думать об этом и понял, что его шокировал не столько сам секс, сколько то, что это происходило здесь, на личной территории Маргарет. Это казалось страшным вмешательством в частную жизнь, очередным примером жизни на работе. Теперь он понимал, почему она так редко пускала людей в свой дом после ухода на покой.
– Она говорила, что лучше так, чем зарабатывать на хлеб насущный. И когда у нее все устаканилось, то есть она отобрала себе базу постоянных клиентов, думаю, да, она была довольна. Она очень редко принимала кого-то нового, только по рекомендации. Ей никогда не приходилось себя рекламировать.
– В отличие от Ди Робсон?
Сьюзан грустно
