боялась, что поведешь себя… как ты… я хотела остановить тебя, мы с Денисом поехали в «Розу» и не успели… это все моя вина… – ей надоело врать, она жалела о том, какой идиоткой была, и не надеялась даже, что Илья ее простит, но в момент, когда призналась во всем, почувствовала такое облегчение, будто весь груз ошибок, который лежал у нее на плечах, с гулким звуком упал на плитку холла. В горле встал ком, который она никак не могла проглотить, глаза предательски заблестели.
– А Веру ко мне в больницу подослала, чтоб не так стыдно было?
– Нет, она больше не должна была с тобой пересекаться после «Розы». Никогда! Пуф! И все! В этом был и смысл… подожди… там, в больнице, с тобой была Вера?! – Ника закрыла лицо рукой, с ресниц упали слезинки.
Вместо того чтобы разозлиться, что та актриса нарушила главное условие их договоренности – исчезнуть из жизни Громова навсегда, – Ника как никогда ощутила боль упущенного момента. Если бы она немного задержалась в дверях палаты. Если бы сразу обо всем рассказала в больнице. Если бы не побежала в слезах по коридору. Не столкнулась с ним. Не пошла за ним в кабинет. Не поверила в ложь с запахом ромашкового чая. Если бы была в силах оттолкнуть его от себя. Если бы закричала громче. Если бы у нее получилось выцарапать себе путь к спасению, так же как она вечерами раздирала себе предплечья. Если бы смогла сделать ему так же больно, как и он ей. Это была бы совершенно другая история. Возможно, где-то в другой, параллельной Вселенной существовала другая, более умная Ника, у которой получилось сделать все правильно, которой повезло не столкнуться с грязью этого общества и которая сейчас могла бы заниматься организацией их с Ильей свадьбы. Но жизнь этой Ники, настоящей, стоящей сейчас перед Громовым, шла по совершенно другому пути, счастливым концом которого будет не свадьба с принцем, а победа над драконом.
«Хорошо, что краситься не стала, хотя бы тушь не размажется», – подумала она.
– Ника, ты так себе актриса, не притворяйся, все ты знаешь. И про больницу, и про зоопарк, и про театр. – Громов убрал ее руку и взглянул ей в глаза. – О нет… ты не прикидываешься…
Илья смотрел на слабую, беззащитную и неожиданно уязвимую девушку перед собой. Сотня степеней защиты, которыми она отгородила свое нежное нутро, разом рухнула, и Илья увидел перед собой прежнюю Нику. Ту самую, с которой нежился по утрам в постели, зная, что снова опоздают на пары. С которой рассматривал змей в зоопарке, хотя они были ему жутко неприятны. С которой собирался строить семью, хотя думал, что семейное счастье не для него. Его Нику, которая еще не решила ему изменять и которая еще не успела запутаться в себе. А та Ника никогда его не обманывала. И Илья чувствовал, что и эта Ника, стоящая перед ним, не будет его обманывать. Он и не думал, что ей знакомы такие понятия, как раскаяние и сожаление.
– Какой же я дурак…
– Ты только сейчас это понял? – Ника улыбнулась сквозь слезы.
– Я узнал все, что хотел, я больше не вправе тебя задерживать.
Илья не знал, что еще ей сказать, поэтому до выхода из холла они шли молча, тем более Ника явно куда-то спешила. Уже на улице она снова заговорила.
– Я бы сказала, что рада была увидеться, но я решила больше не врать. – Она сделала шаг в сторону ступенек.
– Ника, – Илья подождал, пока та обернется, – я на тебя не сержусь, ты не виновата в аварии, не кори себя.
– Спасибо, мне важно было это услышать. – Ника улыбнулась, как когда-то давно, когда они еще встречались, и с такой легкостью сбежала по ступенькам, что ей показалось, что ее ноги вот-вот оторвутся от земли и она до дома долетит, а не доедет на такси. Предстоящая поездка уже не казалась такой тяжелой. У нее появились силы сражаться дальше за свое счастье. На этот раз ее счастье было в справедливости, которая должна была восторжествовать.
Илья вызвал такси. Приложение показало, что машина будет на месте через пару минут. Он поднял глаза от экрана и увидел Веру.
«Опять умом тронулся, что ли» – Громов решил, что перед ним какое-то наваждение, побочка от разговора с Никой, и зажмурился. Когда открыл глаза, Вера никуда не исчезла.
Илья двинулся в ее сторону. Каждый свой шаг он делал с большой осторожностью, как будто боялся, что девушка перед ним испугается и убежит, но она, вопреки всем его ожиданиям, замерла. Шаг. Еще шаг. Она не шелохнулась. Пара метров между ними. Она не убежала. Метр. Не исчезла. Полметра. Не испарилась.
Она все еще здесь.
– Я больше не верю в совпадения, но снова верю тебе, – вместо приветствия сказал Илья.
Вера лишь с недоверием посмотрела на него.
– Если ты сможешь меня простить за те все гадости, что я тебе написал, поехали ко мне, поговорим как взрослые люди. Думаю, нам обоим есть что рассказать друг другу. Такси уже приехало. – Он протянул ей руку.
– Прощу, если ты перестанешь забывать костыли дома. – Она положила свою ладонь в его и принюхалась. – Ты опять курить начал?
– У меня был стресс, я думал, что потерял тебя навсегда.
– Дурак, ты сам меня в черный список кинул.
– И за это прости.
– А за это прощу, если курить бросишь.
– Брошу, но тебя больше никогда не отпущу, – в подтверждение своих слов он притянул Веру к себе и крепко обнял. Та прижалась к нему, и ледяные пики, покрывавшие все выходные его сердце, растаяли.
– Илюш, нас машина ждет, – разрушила их идиллию Вера.
До такси они шли, держась за руки и украдкой поглядывая друг на друга, как будто видели друг друга впервые.
Уже сидя в машине, Илья отписался лучшему другу, чтобы они с Соней перебороли свою тягу к знаниям и после экзамена не шли сразу домой, потому что им с Верой нужно немного побыть вдвоем, без лишних глаз и ушей. Добавил, что потом все объяснит. Сообщение дошло до адресата, но повисло непрочитанным – Макар все еще сдавал экзамен. Илья закрыл диалог – ему не нужно было дожидаться ответа, чтобы знать, что друг поймет и не будет врываться в квартиру как гром среди вторника.
Глава 28
Два игромана
В минуты счастья, страсти, упоеньяПрошу тебя, меня не обмани.Когда с тобой полны мы вожделенья,Пусть будут грезы только о любви.Шекспир. Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне
Когда Вера перешагнула порог квартиры, Илье первым делом захотелось поскорее сорвать с нее одежду, прямо в прихожей, даже не дойдя до комнаты, но он смог сдержать свой порыв. В конце концов, позвал ее, чтобы поговорить как два взрослых человека и развеять последние недомолвки между ними. Правда, взрослые люди могли бы перебрасываться короткими фразами и во время секса, но КПД такого диалога был бы близок к нулю.
В комнате Вера тут же запрыгнула на кровать и уселась на нее, поджав под себя ноги. Илья, расположившийся в компьютерном кресле напротив, не спешил задавать свои вопросы. Прошло меньше минуты, но Вера уже успела начать переживать из-за, как ей казалось, столь затянувшейся паузы, поэтому стала нервно выдергивать ниточки из краев дырок на джинсовых шортах.
– Сдал социологию? – она почувствовала, что еще немного, и сойдет с ума от ожидания, пока Илья не соизволит начать разговор.
– А… – протянул он, – так вот что они сдавали сегодня, – внезапный вопрос Веры помог ему собрать в кучку мозги, расплывшиеся от желания прижать ее к себе, поцеловать и стать к ней ближе настолько, насколько это вообще будет возможно физически. – Нет, я в институт не за этим приходил.
– А зачем тогда?
– А все тебе доложи.
– Вот, значит, как? – Вера, изобразив крайнюю степень обиды, откинулась на кровать. Илья пропал из ее поля зрения, теперь она разглядывала скучно-белый потолок.
– Да, – он понимал, что Вера на него на самом деле не обижается, – расскажи, пожалуйста, о себе. За эти пару месяцев ты стала для меня всем, а я совсем ничего о тебе не знаю.
– Тебе с самого рождения прям? Вряд ли все вспомнить смогу, это тебе папу моего расспрашивать надо, он смог бы тебе несколько смешных историй рассказать. Как я в два года побежала к нему и упала в крапиву, или как в четыре объелась меда так, что мне обсыпало все щеки. Я после того случая мед
