постоянно сидит на сайтах рекламной и маркетинговой тематики. Очевидно, что ей надо двигаться куда-то в ту область. Она будет счастлива побывать на съемках рекламного ролика.
— А может Грушу пошлем? — имитирую внезапное озарение.
— Она же не в отделе рекламы, — с сомнением протягивает Волков.
— Это и не обязательно, — пожимаю плечом, — зато обладает врожденным чувством такта. По-моему, главное качество для сопровождающего.
— Ладно, твоя взяла. Я не буду возражать, если Федорова останется довольна, — решается Сергей. — Как уикенд прошел, до меня слухи дошли, что Петя какую-то теннисистку завалил?
— Да? — искренне удивляюсь, — теннисистка действительно присутствовала, но я пропустил этот пикантный момент. Я даже не видел, чтобы Петя к ней клинья подбивал.
— Ну, Петюня всегда тихушником был. Тоже постоянно изумляло, как он пикапит без всяких внешних признаков. Видимо, гипнотизирует взглядом, как удав кроликов, — смеется Волков, — по тем же слухам, за тебя бабы передрались?
— Вот еще. Я пока не призовой кубок и сам в состоянии выбирать, — бросаю раздраженно, — ладно, Сергей, пойду я фронт работ раздавать, понедельник день тяжелый.
— Давай. Груше привет! — Волков встает с кресла и перебирается за стол.
Возвращаюсь на рабочее место через кабинет Макаровой, предупреждаю ее, что Ракитина поедет на съемки.
Выхожу от Анны, быстро форсирую колл-центр и упираюсь взглядом в затылок Груши. Она апатично стучит по клавиатуре, а у меня в душе волна непривычной нежности.
Сонная мышка. Сдалось ей это закрытие. Лучше бы выспалась нормально.
Хочется забрать ее к себе, усадить на колени. Укачать и смотреть, как она спит.
Подхожу со спины. Жуткое желание поцеловать длинную шею. Наклоняюсь и щекочу дыханием ухо. Груша вздрагивает от неожиданности. Боковым зрением вижу, что Захар заинтересованно повернулся в нашу сторону.
Черт. Любопытная Варвара.
— Кофейку не хочешь? — интересуюсь я.
— Не откажусь, спасибо, — лепечет Груша и встает.
На кухне сгребаю девушку в объятия и порочно языком ласкаю язык. Потом наклоняю голову набок и все-таки целую ее шею.
— Мне почему-то хочется отправить тебя домой отсыпаться, — шепчу я мышке, — а еще больше хочется пойти туда вместе с тобой и не дать тебе отоспаться.
— Бойся своих желаний, ибо противоречивы они, — цокает языком Груша, — придется мне просто выпить кофе.
— До конца рабочего дня дотянешь? — прищуриваюсь я.
— Мне бы дожить до обеда, и я проснусь, — пожимает плечом Груша, — я же сова.
— Ладно, совушка моя, пей кофе, я пойду работать. А то еще немного и разложу тебя на этом столе — наклоняюсь и оставляю еще один поцелуй на шее. Одергиваю свой инстинкт собственника от того, чтобы оставить смачную метку.
— А ты не будешь кофе? — чуть расстроено уточняет Груша.
— Я у Волкова попил. Тебе, кстати, привет от него, — чмокаю аккуратный нос и нехотя покидаю кухню.
Вечером задерживаюсь. Возвращаюсь домой, Груши нет. На столе записка, что ушла на занятия в фитнес. Недовольно морщу лоб.
В пароварке заложена картошка. В холодильнике обнаруживаю контейнер с замаринованной говядиной.
Слышу звук отпираемого замка.
Ловлю Грушу в прихожей и заключаю в объятия.
— Почему нормально не высушила волосы перед выходом на улицу? — рычу я.
— Потому что я спешила к тебе, — мышка тянется ко мне и нежно проводит язычком по губам. Хочет сбить меня с мысли.
— Больше так не делай, — все равно выговариваю я, — ты сегодня будешь меня кормить?
— Да, через пятнадцать минут, если ты не будешь меня отвлекать, — смотрит на меня строго, — говядину ни в коем случае нельзя пережаривать.
С трудом отрываю руки от мышки. Иду в гостиную, открываю мак.
— Даже смотреть на тебя не буду, — ворчу я, — жарь свою говядину. Что за маринад? Необычно пахнет.
— Медово-горчичный, — гордо информирует Груша.
— Извращенка, — констатирую я, — можно было бы не трогать мясо. Завтра придет помощница по хозяйству, она бы приготовила.
— Может быть, я хочу сама накормить своего мужчину, — парирует Груша, задевая в моей душе какие-то спящие струны.
Вскоре комната наполняется волнующими запахами. Не могу больше делать вид, что не слежу за каждым движением моей хозяюшки. Встаю, лезу в холодильник и достаю несколько помидоров. Быстро разделываю их на дольки.
— Пахнет бесподобно. Когда будет готово?
— Все, уже снимаю, — радует мой бунтующий желудок Груша.
Через минуту ставит передо мной тарелку со стейком. Пробую кусочек и стону, изображая кулинарный экстаз.
— Мышка, я думал, ты годишься только для секса, а ты, оказывается, и в хозяйстве полезна, — ловлю руку девушки и целую пальчики, — мне кажется, что в ресторанах хуже готовят.
— Ты неоправданно задираешь мою самооценку, — улыбается Груша.
— Кто это сделает, если не я? Кстати, это один из пунктов, по которым можно проверить токсичность отношений. Если самооценка падает, то человек тебе не подходит. В правильном союзе должны расти крылья за спиной.
— А у тебя растут или нет? — Груша задерживает дыхание.
— Какой правильный момент для вопроса, — усмехаюсь я, — я сейчас где-то в районе исламского рая. Кстати, хочу добавки. Только картошки не надо. Это просто божественно. Знаешь, чего мне не хватает для полного счастья?
— Чтобы я носила паранджу? — смеется мышка.
— Почти, — поддерживаю ее веселье, — хочу сегодня посмотреть твой танец живота.
Глава 65. Танец живота
Аграфена
Пояс с монетками закреплен на талии. На маке проигрываются восточные мотивы. Расслабленный Князев щурит глаза. Развалился на диване, как тот шейх.
Резкий взмах бедром, и монетки задорно звенят. Чувствую себя одалиской в гареме. Я должна быть сейчас самой горячей, или шейх предпочтет другую. Руки как змеи, томность во взгляде. Я уже не я, меня ведет танец. Вхожу в раж, бедра разгоняются все больше, и вот я уже трясу животом.
Глаза Глеба горят каким-то новым пламенем, и я становлюсь еще смелее. Подхожу к дивану, забираюсь на колени. Дразню грудью, как та цыганка.
Руки Князева лезут под юбку, по-хозяйски сминают мои ягодицы.
— Ты не мышка, ты просто ведьма, — шепчет в горячке и впивается в губы.
Отталкиваю его плечи, Князев впечатывается в спинку дивана. Моя рука забирается в брюки мужчины. Выпускаю на волю подрагивающую твердь. Из мака льется очередная композиция. Сдвигаю в сторону ткань трусиков, седлаю Князева, как дикого жеребца. Продолжаю танцевать на его члене. Да, я ведьма. Очень прекрасная и немного отчаянная. Каждого могу свести с ума.
Князев рычит. Подхватывает меня под бедра и несет в кровать. Обвиваю его шею и больше не танцую. Просто умираю от чувств на грани.
— Глеб, я так тебя люблю, — шепчу я.
Мужчина сгружает меня на матрас. Сдирает трусики и накрывает собой. Берет резко и мощно, даже одержимо, а я пытаюсь вжаться, слиться,
