стенах, рядом с семьей — и понимать, что теперь-то уж точно нашему покою ничто не угрожает. Разве это не счастье?
— Я тебя понимаю. Мы с тобой заслужили пожить скучной жизнью, без всяких Нильсонов, похищений и покушений на наши жизни.
— Ты совершенно права, дорогая. Давай начнем эту новую, прекрасную, скучную жизнь с чашечки кофе перед камином?
— А ты уже думал о том, как мы назовем нашего сына?
— Если ты не будешь против, родная… — Я обнял Эйву: — … мне хотелось бы выбрать имя Карл.
— Карл — прекрасное имя, Аксель.
* * *
Эллинор Нильсон сидела в кабинете мужа и отдавала распоряжения новой горничной.
— Я сложила все вещи своего погибшего мужа — на помойку их.
— А как быть с вещами вашей дочери, госпожа? — робко поинтересовалась полноватая девушка.
— Быть может, у вас есть, кому отдать их? Мне бы не хотелось выкидывать вещи Каи.
Эллинор сохраняла на лице спокойное выражение, но сердце ее тоскливо сжалось при мысли о смерти дочери. Да, Кая ненавидела мать, помогала отцу измываться над ней годами. Но материнское сердце, даже плача кровью и рубцуясь уродливами шрамами от полученных ран, продолжает любить собственное дитя.
— Моя сестра такая же тощая… — Служанка покраснела и запнулась. — Я хотела сказать…
— Да нет же, ты права — Кая была тощая, как спичка. Можешь отдать ее вещи сестре.
Когда горничная, рассыпаясь в благодарностях, покинула комнату, Эллинор прошептала:
— Сдается мне, одно платье моей дочери стоит дороже всего гардероба твоей сестры…
* * *
Течение жизни стало умиротворенным и плавным. Мы с Эйвой ждали появления нашего сына на свет и готовились к этому чудесному событию. Оборудовали детскую комнату. Закупили огромный шкаф одежды. Эйва заказала на дом гору литературы о беременности, родах и детской психологии, и зачитывалась этим всем сутками.
Астрид выписали из лечебницы для зависимых людей, и она как-то наведалась к нам в гости. Девушка словно изменилась. Не в смысле, вылечилась, хотя это тоже, надеюсь. Нет, Астрид будто стала… взрослее, что ли. В ней уже не было заметно острой потребности напакостить отчиму, устроить очередной мятеж. Подросток-бунтарь в душе девушки уступил место леди, которой захотелось заняться в жизни чем-то поинтереснее употребления наркотиков и побега с сомнительным ухажером. Эйва тоже заметила эти перемены в императорской падчерице.
Хорошо, что люди способны меняться, иначе в мире было бы куда больше дерьма, чем мы имеем.
* * *
Мы с Эйвой сидели в библиотеке и изучали каждый свою книгу: моя супруга что-то про воспитание ребенка, а я — травоведение.
— У меня дежавю, — шепнула Эйва, отрываясь от страницы.
— У меня тоже. А помнишь, как мы с тобой познакомились? — улыбнулся я.
— Я думала, обычно этот вопрос задают девушки. — Эйва мило прыснула в кулак.
Я чмокнул ее в макушку, и мы снова погрузились в чтение.
Перелистнув страницу, я застыл. Моему взору предстала легенда. Легенда о человеке, который якобы с помощью одного редкого зелья научился перемещаться между мирами. Далее шли ингредиенты для зелья. Почти все они росли в Альхене. Недостающие части так же были мне знакомы, и наверняка я смог бы их достать как-нибудь.
— Аксель, ты что? — Эйва нагнулась ко мне и с тревогой заглянула в глаза. — Ты так изменился в лице. Что-то случилось? Ты заболел?
— Нет, милая, я в полном порядке. Просто встал перед очередным выбором в своей жизни.
— Перед каким выбором? Ты меня пугаешь.
— Я выбираю тебя, Эйва. Тебя, нашего сына и эту жизнь, в которой я наконец-то так счастлив.
