бы не решился что-то устраивать. Тугая и мутная публика.
— Да ты их в полпинка раскачал! — сказала Надя с укором.
— Это не раскачал, — пожал плечами я. — Просто превратил все в балаган.
— Тоже хочу так уметь, — вздохнула Надя.
— Научишься, — усмехнулся я. — Как только перестанешь бояться быть смешной.
— Как самка богомола? — спросила она.
— Ха, ты ее тоже так называешь? — засмеялся я. — Да, все так. Но ее образ тебе не подходит, ты слишком хорошенькая для него. Ладно, потопали домой. Провожу тебя.
— А дискотека? — Надя бросила взгляд в сторону двери в актовый зал.
— Думаешь, там без тебя с магнитофоном не справятся? — усмехнулся я. — Или потанцевать хочешь?
— Нет, — она помотала головой. — Спасибо тебе!
— Все пучком, — подмигнул я. — Мы же команда.
— Эх, умер старик Фендер в прошлом году! — сказал Василий, взвесив в руках гитару, потом протянул инструмент мне. — Теперь таких уже не делают…
— Да уж, — я покачал головой. Не разбираюсь ни хрена у музыкальных инструментах, но все равно по этой гитаре было понятно, что она крутая.
— Для себя хочешь взять? — спросил Василий.
— Для Кирюхи, — честно ответил я. — Он у меня гениальный сочинитель, но талант свой пока не осознал.
— Дороговатый подарок получится! — хохотнул Василий. — Смотри, ты так его разбалуешь, а он сбежит потом.
— Не сбежит, — уверенно заявил я. Нет, вероятность есть, конечно, но если об этом думать без повода, тогда точно группа развалится. Не успев даже стадиона ни одного собрать.
— Ладно, давай уже, рассказывай, — сказал Василий и сел за стол. — Я даже коньячка себе заготовил, чтобы плохие новости было не так стремно слушать.
— Уверен, значит, что новости плохие, — усмехнулся я.
— Были бы хорошие, вряд ли ты с ним так долго тянул бы, так ведь? — Василий подмигнул и похлопал по стулу рядом с собой. Я аккуратно положил гитару. Даже с некоторым сожалением. Все-таки, когда имеешь дело с по-настоящему хорошими вещами, это как-то чувствуется. На секунду стало жалко, что сам не умею как Кирюха. Гриша меня, конечно, учит. Но, боюсь, мой потолок — это на кухне «Все идет по плану» лабать.
— Так что там у тебя за новости? — снова спросил Василий.
— Сейчас, с мыслями собираюсь, — хмыкнул я и сел. — Короче, так себе у тебя команда. Хотя я бы их закоренелыми жуликами не назвал, так, дурачками мелочными.
Я в нескольких словах описал Василию схему махинаций с билетами, которые крутят его гаврики. Он хмурился, но слушал молча.
Хреновая тема, вот что. Не соглашусь больше ни на что подобное. Кривляться на сцене и веселить народ я тоже не очень-то собирался. Собственно, до сих пор считаю все эти проведения концертов и вечеринок скорее забавным хобби. Ну, видать какой-то харизмы и задора у меня хватает, чтобы публика радовалась. Здесь моих навыков и проницательности тоже вроде как хватает. Вот только радости никакой. Неприятно смотреть, как хороший человек Василий резким движением срывает пробку с бутылки и наливает себе сразу полстакана.
— Честно говоря, я надеялся, что ты не удивишься, — вздохнул я. — Не люблю приносить хреновые новости.
— Говоришь, еще кассета какая-то есть? — мрачно посмотрел на меня Василий.
— Есть, — кивнул я. — Правда там не про эту самую схему, которую я тебе описал. Просто… гм… показательно. Может не будешь слушать? Зря расстраиваться только.
— Ты включай давай, Вовчик, — губы Василия скривились в горькой усмешке. — Так мне и надо. Злее буду. Пригрел, понимаешь, табун жуликов малохольных… И думал еще… А!
Я достал диктофон, ткнул в воспроизведение. Из маленького динамика раздался противный голос Марины-вороны.
— … ты же говорил, что он надежный! И что теперь с нашими деньгами?
Василий слушал. Молча. Разок цыкнул зубом зло. Скривился, когда Марина упомянула его имя. Снова схватился за бутылку. Но передумал себе наливать и вернул на место пробку.
Когда запись кончилась, он посмотрел на меня.
— Хороший ты парень, Вовчик, — сказал он. — Вот веришь-нет, тобой бы не глядя заменил всю эту крысиную шайку. Но ты сам не хочешь. Жаль, конечно. Но уважаю. А Марина… Вот же сука, а.
Я молчал. А фигли тут скажешь?
— Знаешь что? — сказал вдруг Василий и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — А забирай стратокастер! Вот прямо сейчас и забирай. Просто так!
— Василий, честное слово… — начал, было, отказываться я.
— Я серьезно, — сказал Василий и ухватил меня за рукав. — Знаешь, сколько времени я на этих гондонов потратил? А бабок? Несчетно же! В кабаках кормил-поил, Маринкиной дочке на море в лагерь путевку купил. И ей самой еще брюлики на день рождения. Ничего не жалел, вот честное слово! А оказался дураком, бляха-муха. Бери гитару, Вовчик. Просто так, не надо мне ничем отдаривать, я сам на свои хотелки заработаю. Когда-нибудь станешь старым и богатым, поможешь молодому пацану с улицы, и, считай, так и сочтемся.
— Василий, можно я тебя обниму? — сказал я и ощутил, натурально, как к горлу подкатил ком. И в глазах защипало от суровой трогательности момента. Мы обнялись, я похлопал Василия по плечу. — Блин, спасибище огромное! Ты, если что, знай, что я готов вписаться в твои движухи. И парни мои готовы. У нас еще журнал есть, и…
— Да не покупаю я тебя, балбес! — засмеялся Василий. — Я, в натуре, от чистого сердца.
— Так и я от чистого сердца, — совершенно честно сказал я. — Чуть не расплакался тут с тобой. А, блин…
Я вытер выступившую на в глазу слезинку тыльной стороной ладони.
— Спасибо тебе огромное, —
