я уже не уверена, стоило ли об этом говорить, который раз бередить его раны, если выхода из всей этой ситуации все равно нет. Но в тоже время я чувствую, что он имеет право знать. В этом мире есть люди, которые его ждут и любят, день и ночь молятся за него. Разве знание об этом может сделать кого-то слабее или причинить боль?
— Лерка, моя Лерка, — любя обнимает меня отец и целует в лоб. — Сами-то вы здесь как оказались? Что искали на другом берегу в тумане и как планировали выбираться?
Мы с Егором по очереди рассказываем нашу историю, о том, как попали в этот мир и угодили в чужие тела, о назиданиях старшей ведьмы и встрече с мамой, о следах магической паутины, которая должна привести нас домой, о жемчужине и наказах темного эльфа.
Отец внимательно слушает, на каждом шагу все больше удивляясь нашим приключениям. А когда Егор достает из кожаного мешочка жемчужину, на отцовских глазах проступают самые настоящие слезы.
— Жемчужина Мудрости, — произносит он с благоговением, при этом отказывается к ней прикоснутся. — Это очень сильный артефакт. Я думал, их и не осталось уже на свете.
— Эльф сказал, есть еще две.
— Нам и одной будет достаточно. Он дал инструкции, сказал, что с ней делать?
— Да, сказал. За королевским дворцом есть сад, за садом озеро, на озере островок и колодец. В него я и должен забросить жемчужину. Не пойму только, почему этого не сделали сами эльфы, и зачем им это все надо?
— Не сделали, потому что не смогут преодолеть туман и бездонное Озеро Смерти. Это непростая задача, переплыть его мало кто способен. К тому же, в их жилах течет темная магия, а жемчужине, чтобы раскрыться, нужна сила света.
— Но во мне нет никаких особых сил, — пожимает плечами Егор. — Да, я без проблем переплыву любое озеро, в этом я профи, но не более того.
— Дайка мне свою руку, — улыбается отец и накрывает его ладонь своей. — А теперь закрой глаза и представь солнце в самый ясный день, будто ты крепко стоишь ногами на земле, но при этом тянешь к нему свои руки, так, что его лучи приятно согревают кожу.
— Представил. Ну и что?
Отец медленно поднимает свою ладонь, а от руки Ветрова идет вполне различимое свечение.
— Вот что, — улыбается он, и я вместе с ним. — Не ошибся твой темный эльф, ты и есть Призрак света.
— Какой еще призрак? — пугается Егор и потряхивает ладонью, словно от этого свечения можно избавиться, как от какого-то недуга.
— Тот, о котором сказано в писании. «В начале времен, когда мир был погружен во тьму, явился Призрак Света, обладатель силы, способной разорвать покрывало мрака. Он был и не был, поскольку его сущность простиралась между двумя мирами: миром живых и миром теней».
— Но я не тень.
— Здесь и сейчас да, а в своем мире? Не задумывался, куда делось твое собственное тело? Оно перешло в другое измерение. Там до вашего с Лерой возвращения вы не более чем тени. Писание длинное, но суть пророчества в следующем: «Когда настанет Великое Затмение, и солнце будто за облаками скроется за густым туманом, Призрак Света вернется, пробудит древние силы, и лишь их свет сможет восстановить равновесие».
— Хочешь сказать, как только Егор бросит эту Жемчужину Мудрости в колодец, туман рассеется?
Эта мысль кажется мне безумной, но взгляд отца только подтверждает догадку.
— Да, девочка моя, да! Очень на это надеюсь. Тогда у всех этих людей появится шанс на новую жизнь…
— И у тебя тоже, пап. У тебя и у мамы с Улей.
— Странно, что Фэйл сразу не сказал, зачем все это затеял. Ради такого точно стоит рискнуть, — соглашается Егор. — Я сделаю все, что от меня потребуется.
В этот вечер мы еще долго говорим обо всем. Отец вспоминает тот самый день, когда в последний раз видел маму, и как попрощался с ней. После этого он и его единомышленники, такие же сильные маги, бросили все силы на борьбу с разрастающимся туманом, только в итоге сами оказались его пленниками.
— Так отчего он возник? Темные эльфы имеют к этому отношение?
— Теперь никто и не скажет наверняка, — отец растирает широкими ладонями лицо, и в который раз переводит взгляд на мамино пожелтевшее фото. — Как и то, сколько жизней он в итоге унес за эти годы. В какой-то момент я просто перестал считать.
Оставив нас переночевать в своем доме, отец обещает вернуться утром и уходит. Устроившись поудобнее на груди Егора, еще какое-то время я пытаюсь уснуть, только выходит не очень. Пусть в стенах этих пещер мы и в безопасности, но уже завтра нас ждет новый день и новые испытания.
— Ты тоже считаешь, что я Призрак Света? — раздается в тишине его шепот.
Неверящим взглядом Егор разглядывает собственные ладони, я же, немного задрав голову, разглядываю его лицо в профиль.
— Не знаю, как для остальных, а по мне ты слишком живой и желанный для призрака, — приподнимаюсь на локте и оставляю поцелуй на его губах. Егор обхватывает меня за талию и охотно отвечает. Пальцами уже по привычке перебираю его удлиненные немного жесткие пряди. — Как же будет странно после всего этого вернуться в свои прежние тела. Кажется, я уже успела привязаться к тебе такому.
— Даже так, — улыбается Егор. — Ну, Травникова, вот уж не ожидал, что буду ревновать тебя к оборотню.
— Ты пока и есть оборотень, — смеюсь я, подставляя шею для поцелуев.
— Это ненадолго. Правда, я уже и не помню толком, кто меня ждет на той стороне.
После его слов сердце пропускает удар, чтобы тут же забиться с утроенной силой. Господи, неужели времени уже не осталось и страстоцвет почти отцвел?
— Что, совсем никого? А как же твои родители и друзья?
— Родители… — задумывается Егор, — на ум приходят только те, что остались в «Пропади пропадом». А друзья, даже не знаю, были ли они у меня?
— Конечно, были. Иначе откуда на твой день рождения собралась бы вся эта толпа. Скажи хотя бы, что помнишь Илюхина, — молю его я, но Егор смотрит на меня непонимающим взглядом.
— Кого?
— Вадима, кого же еще? Твоего безбашенного лучшего друга-здоровяка.
— Прости, Лер, но я такого не знаю.
Волнение захлестывает, и я буквально заставляю себя дышать. Мы должны торопиться и уже завтра добраться до дворца, даже если идти придется весь день без остановок. Я не могу его потерять. Не сейчас. Да я без него и возвращаться
