до температуры солнечной короны. Твою мать, какого хрена? Я давал повод?
Блядь… давал. Это я изменил. Я.
Но я не позволю называть любимую женщину сучкой.
— Богдан Романович, я бы попросил…
— Я бы тоже тебя попросил. А был бы помоложе еще и пиздюлей навешал тебе, сосунку. Что мне теперь прикажешь делать? Я думал, оставляю дочь единственную в надежных руках, а это вот всё, что?
Мы в больничной палате. И он под капельницей. И прогнозы херовые.
И я бы мог подождать пока он… Но я не настолько мудак всё-таки.
— Вы же знаете, что я не брошу Люду.
— А ты брось! Брось, понимаешь? Оставь её в покое. Не маячь на горизонте со своей помощью. Пусть найдёт нормального помощника. Нормального мужика, который возьмёт её, со всеми её тараканами и заберёт себе. Присвоит. Чтобы больше такие мудаки как ты даже не смели рядом стоять с ней.
Да я-то готов. Сам бы ей нормального мужика нашёл, если бы мог.
— В общем, я вам озвучил расклад…
— То есть то, что ты бросаешь мою дочь и внука называется — озвучил расклад? Весело. Ладно, с остальным что? Я в твою контору бабла вложил немеряно.
— Я готов всё вернуть.
Это, конечно, кабздец как сложно и, по сути, полный крах всего, что я имею, но — да. Я готов.
Приятель, один из компаньонов, с которым я накануне обсуждал это дело просто покрутил пальцем у виска.
— Прости, Север, но ты реально… долбанутый. Из-за…
Он не договорил, зная, что за любое слово не в тему я могу хорошо втащить.
И на самом деле дай бог каждому иметь то, ради чего можно отказаться от всего на свете.
Любовь?
Нет, этого мало.
Жизнь.
Да, жизнь, в которой хочется жить, а не существовать. Чувствовать, дышать, наслаждаться ароматами, цветом неба, яркостью красок, вкусом раф кофе.
— Работай дальше, Север, с моими активами. Сына у меня всё равно нет. Дочь с грудным ребёнком бизнес не потянет. Но, смотри, я тебя, сука, с того света достану, если ты…
Всё будет хорошо. Я не мразь. Я, конечно, не кину ни тестя, ни жену. Бывшую.
Я не пил раф уже три месяца.
Скоро Новый год.
Ветер в Питере пронзительный и острый как бритва.
Он режет мою жизнь на «до» и «после».
Три месяца без рафа.
Три месяца без тепла.
Три месяца без новостей.
Нет, я знаю, что она развелась. Разменивает квартиру. Королькевича кинули с выборами, и балерина упорхнула в Сочи, где набирают какую-то новую балетную труппу.
Милана одна. С детьми. Всё также периодически появляется на телевидении. Выглядит отлично. Она стала еще красивее. Я вот думаю, это страдания по любимому так украшают, или что?
Я не могу больше. Физически не могу.
Процессы запущены. Скоро всё устаканится. Я буду свободен.
Я сделал не так, как она хотела, но мне плевать.
Я сделал так, как хочу я.
И теперь мой ход.
Чёрные начинают и выигрывают. Или белые.
Приехать прямо к ней домой — верх наглости. Но я хочу и могу себе это позволить.
Покупаю букет.
Главное, что я запомнил — не пионы. Пионы принёс бывший, когда рассказывал об измене и разводе.
Розы. Алые розы. Много.
Может, это пошло, но мне плевать.
Я хочу эту женщину.
— Здравствуйте, а вы к маме? — миловидная девочка-подросток, очень похожая на Милану открывает дверь и краснеет.
— Да, добрый день.
— А мама уехала.
И мне даже не стоит спрашивать куда.
Как там пел Костя Кинчев? Трасса Е-95? Моя молодость.
Сейчас уже и траса другая, и песни.
Как же мы разминулись, Милана?
А ведь я даже не остановился, чтобы выпить раф! Может, в этом проблема?
Глава 40
Санкт-Петербург у нас под ногами. Адмиралтейство. Зимний дворец. Исаакий. Нева.
Секс.
Секс на крыше. Секс в вечном городе.
Секс, который возносит на небеса.
Он внутри. Его глаза в моих глазах. Его мысли в моих мыслях.
— Дай мне себя, раскройся, ну? Давай, девочка…
Боже… Господи, как он…Ох, чёрт…
— Не могу… не… не могу.
Большой, как к такому привыкнуть?
— Давай…малышка, давай…
Выброс адреналина, триггер…
— Малышкой не называй меня! — кусаю в плечо, дышу тяжело.
— Как хочу, так и буду называть, поняла? И ты будешь откликаться, вот так… еще… Давай, какая же у тебя сладкая задница…
— Арс… Арсений… я…
— Раскройся, ну? Хорошо же, сука, как же хорошо!
Твою ж…
— Хо… ро… шо…
Боже!
Хорошо!
Мы занимаемся любовью самозабвенно, и я забываю обо всем.
О том, что мне тридцать семь. О том, что я мать двоих детей. О том, что я дама с принципами и с высшим образованием. О том, что я пока всё еще замужем, хотя и нахожусь в стадии развода. О том, что я хотела бы сохранить брак ради детей, но это невозможно. О том, что я очень сильно любила мужа и мне было больно, когда я узнала, что он уходит от меня к молодой балерине.
Я забываю о всей своей прошлой жизни. Сейчас только он и я. И крыша.
И Питер.
Питер, который я люблю, конечно, но не так сильно, как мою Москву.
И мужчина, которого я…
Которого я не должна любить. Потому что наша связь случайная, короткая, странная. Я почти ничего о нём не знаю. Он уже многое знает обо мне.
Он красивый, успешный, богатый мужик
