одаренных, практически каста. И для чужаков в ней места нет. Ваш опекун для них свой. А вот вы таковым никогда не станете.
— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Сама не знаю. Наверное, хочу предостеречь от неверного выбора.
— Вы полагаете мое стремление стать пилотом «неверным выбором»?
— Нет. Я всего лишь считаю, что вам нужны знания. Вы очень способный молодой человек и можете далеко продвинуться на любом поприще.
— И что для этого нужно сделать?
— Лучше всего поступить в «Академию Одаренных», которую основала и с тех пор бессменно руководит моя близкая подруга, гросс Лидия Михайловна Марцева. Можно и вольнослушателем, как ваша невеста.
— Однако слухи быстро распространяются!
— А что вы хотели? — улыбнулась целительница. — Одаренных в России много, но вот обладателей большой силы и таланта, да еще и сумевших преуспеть на своем поприще — куда меньше. Можно сказать, все эти люди наперечет. Наш круг очень тесен. И я еще раз предлагаю вам войти в их число, не спешите с ответом. Для начала приглашаю посетить наше собрание, нечто вроде клуба. А после и принимать решение. Сейчас же давайте обсудим формат нашего дальнейшего сотрудничества.
— Думаю, мы с доктором Крыловым можем открыть небольшую клинику или, если угодно, лабораторию, где будем вести лечение пациентов. Одновременно продолжая исследования и развивая методику. Вы обеспечиваете всю техническую сторону вопроса и бухгалтерию. Дальнейшие разработки будем вести совместно. Вся прибыль от проекта и его работы в дальнейшем, в том числе от разворачивания нашей методики на новых площадках по всему миру, если это удастся реализовать, будет разделена на три равные доли. Треть мне, треть Крылову, треть вам.
— Я смотрю, вы все хорошо обдумали и подготовились? — покачала головой целительница.
— Вас что-то не устраивает?
— Ну что вы, условия вполне разумные. Пожалуй, я распоряжусь, чтобы нам подготовили текст соглашения, и завтра же можем его подписать. А после этого приступать к реализации задуманного.
— Отлично. Что же до вашего любезного предложения посетить собрание клуба целителей — я с удовольствием его принимаю.
— Тогда в эту пятницу в пять часов пополудни, вот адрес, — Ермольева быстро написала на листке несколько слов и передала в руки Колычева. — Завтра утром вам с курьером привезут текст договора для изучения. А к двум часам жду вас, Мартемьян Андреевич, и доктора Крылова к себе.
— Я прибуду не один, а с опекуном и нашим адвокатом.
— Вы правильно меня поняли, Мартемьян Андреевич. И еще. Я слышала о нападении на ваш корабль. Рада, что вам удалось справиться с этой непростой ситуацией, и примите мои соболезнования в связи с гибелью одного из ваших людей.
— Да, спасибо, — Марту совершенно не хотелось развивать эту тему, несмотря на то, что сама Зинаида Виссарионовна явно была не прочь обсудить недавнее, прогремевшее на весь Петербург трагическое происшествие. Поэтому он предпочел без лишних слов откланяться. Глава клана целителей проводила его долгим задумчивым взглядом и, когда дверь закрылась, произнесла еле слышно:
— Такой же молчун и бука… и сутулится немного, как дед… Куда уж ей с таким синеглазым совладать… зря вы, ваше сиятельство, затеялись, ох зря…
Говорят, что природа частенько отдыхает на детях гениев. Родившиеся с золотой ложкой во рту они сразу приходят на все готовое и не готовы драться за место под солнцем. Возможно, это в большинстве случаев именно так, но только не с графиней Оссолинской. Увы. Нине Ивановне не суждено было унаследовать дар отца, но вот готовности сражаться за будущее своих детей у неё хватило бы на десятерых.
Всю ночь графиню преследовали кошмары. Она то и дело просыпалась вся в поту и с сильным сердцебиением, словно за ней гнался кто-то невыносимо страшный и безжалостный.
Оссолинская с трудом дождалась утра, и, несмотря на ранний час, сразу же потребовала завтрак, хотя обычно жила по давно заведенному и строго соблюдаемому распорядку.
— Ваш завтрак, миледи, — постучал в дверь Джеймс и, дождавшись разрешения, вкатил в комнату столик на колесиках с кофейником и поджаренными до хруста тостами.
Руки не слушались. Она едва не расплескала чашку с кофе, но затем, совладав с собой, заставила себя успокоиться и терпеливо ждать новостей. А они обязаны были быть хорошими. Во всяком случае, ей очень хотелось на это рассчитывать.
— Джеймс, мне нужна свежая пресса.
— Простите, миледи, но она еще не прибыла, — поклонившись, со всей возможной вежливостью ответил ей седой камердинер.
— Я и без тебя это знаю. Распорядись, чтобы, едва прибудет, сразу несли сюда!
— Приказ отдан еще с вечера.
— Так напомни им! И не перечь! А выполняй!
Видя, что хозяйка настаивает, он еще раз поклонился и молча вышел из комнаты. И, о чудо, спустя какие-то минуты старый слуга вернулся, держа в белых шелковых перчатках целую кипу пахнущих свежей краской газет. Сверху оказались «Петербургские ведомости», и графиня нетерпеливо схватила их.
— Ваша пресса, миледи.
— Вот видишь, а ты еще смел пререкаться со мной, — проворчала, немного подобрев, графиня, нетерпеливо разворачивая «Ведомости».
На первой странице среди иных событий и происшествий главное место занял броский заголовок «Нападение в Гатчине». Жадно пробежав глазами передовицу, она на минуту задумалась. Из текста следовало, что произошло нападение, но результаты его пока не ясны, кроме одного — корабль уцелел, и это очень досадно.
В остальных многотиражках было примерно то же самое. Судя по всему, падкие до сенсаций журналисты сами ничего толком не знали, а потому ограничились предположениями разной степени бредовости.
Наконец она добралась до «Петербургского листка».
Это откровенно «желтое» и одновременно самое массовое в столице империи издание почиталось в высших кругах неприличным и недостойным внимания, но между тем, читали его все. Там и должна была сегодня выйти разгромная статья про ее ненавистного врага, которая надежно похоронит малейшие шансы на принятие в высшее общество и закроет перед «крысенышем» все двери.
И здесь первая страница громко кричала о нападении в Гатчине. Нетерпеливо пролистав все до конца, Оссолинская так и не отыскала не только вожделенной статьи, но и вовсе не обнаружила никаких материалов от нанятого ей журналиста. «Пропал. Но почему? Он же взял деньги! Потерял страх или перебрал с наркотиками? Надо распорядиться отыскать негодяя. Уж я ему…»
Размышляя, она открыла очередную газету, на этот раз «Голос», и принялась машинально ее листать. Взгляд Оссолинской зацепился за знакомую фамилию.
