чтобы оказаться подальше от одутловатых безжизненных лиц Егора и друга, которые неясно как утонули так далеко от реки или озера.
Подняться ему не дали, с силой толкнув в спину так, что он уткнулся прямо в лодку и почувствовал запах тухлятины. Однажды в детстве, когда они с друзьями совсем маленькие рыбачили на реке, он нашёл дохлого рака и спрятал в брезентовую сумку. На солнце сумка нагрелась, и рак завонял так, что его немедленно пришлось выкинуть, а потом долго полоскать сумку в речной воде. Вот так же, пусть пока слабее, но всё равно пахло сейчас от того, что осталось от Пашки и Егора.
– Пусть сам идёт, ещё его тащить, – услышал Никита словно сквозь вату. Его рывком поставили на ноги и несильно подтолкнули в спину, на этот раз направляя в обратную сторону, откуда Никита пришёл.
– Вы хотите, чтобы меня сожрала Катенька? – Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, но Никита держался изо всех сил. Сейчас он жалел, что обманом отправил Солунай в приют. Как знать, может, она смогла бы спасти его от… людей?
Нет, Никита не был дураком, он прекрасно понял, что местные не желают делиться информацией о чудовищах. Это деньги. И пусть они сами, как собаки на сене, не зарабатывали миллионы, которые – и Никита был уверен в этом – можно получить за живую тварь вроде Солунай или той мелкой гаруды, но и других пускать сюда не желали.
– Катенька могла бы, но мы тут не привыкли на авось надеяться, – усмехнулся тот человек, что вёл его. – Остальные там уж больно мягкосердечные. Директор запрещает им убивать, будто не понимает, что так у них совсем нет шансов выжить в нашем мире.
– Нет уж, мы лучше сами, нам тут браконьеры не нужны, – подтвердила какая-то женщина. – Леса и горы нас кормят и поят, а все мерзости держатся внутри заповедника. Вы же втроём уже натворили достаточно, чтобы границы размылись. На прошлой неделе Толунай попал в яможор. Эти существа стали мигрировать из своих обычных мест охоты ближе к посёлку.
Никита понятия не имел, кто такой Толунай, но о встрече с яможорами помнил хорошо. Это что же, заповедник был аномальной зоной и без чудовищ, а они просто не позволяли ничему выбираться за пределы своих земель?
– Но мы же не знали, – попытался оправдаться он, хотя голос его дрожал от ужаса. – И мы никого не убили. Это Егор убил гаруд и держал взаперти Вассу. И Амыра он ранил, и Солунай… тоже не я.
– Гаруда не зря находится на гербе нашей республики. – В голосе той же женщины не было ни капли сочувствия. – Защитница наша. Но Егор уже заплатил, как и твой дружок. И ты заплатишь.
– А может, снова будто медведь подрал? – неуверенно предложил кто-то из дальних рядов, Никита не видел, кто именно. – Неплохо же было в прошлый раз, начали говорить о том, чтобы туристические тропы в заповеднике закрыть, раз тут медведи такие… кровожадные.
Людское озеро снова заволновалось. Кто-то соглашался, что туристов нужно от заповедника отвадить, кто-то утверждал, что могут, наоборот, прислать с вертолётами на медведя, зачем такие сложности. Да и два уже утонули, туда и третьему дорога.
И сколько бы Никита ни искал слов, чтобы его отпустили, его больше не слушали. Он попытался вырваться и броситься в лес, но был остановлен ударом весла по голове.
Очнулся Никита уже в лодке. Он лежал ничком между трупами Егора и Пашки, носом упираясь в жёсткое дно. На спину ему кинули сломанное весло, заставив его охнуть от боли.
– Может, добьём? – предложил кто-то. – Вдруг выплывет. А так – ударился под водой о камни головой, с кем не бывает.
– Пороги ниже по течению в трёхстах метрах, – ответил «экскурсовод». – Не успеет выбраться. Но на всякий случай продырявим лодку, чтоб лучше кружило.
Он услышал тонкий свист, который дал ему понять, что угрозу привели в исполнение. Лодка закачалась на воде и поплыла. И только после этого Никита зашевелился, пытаясь выбраться из-под весла и навалившегося на него тела Егора.
Ему с трудом удалось перевернуться на спину и сесть, когда лодку завертело и ударило в борт так, что он снова свалился на дно и припечатался затылком.
В голове шумело и пульсировало, но он упрямо сел снова. На нависшей над водой скале он увидел два силуэта. Они не двигались. Через боль и пот, заливающий глаза, Никита тщетно пытался разглядеть, кто это был. И всё же ему казалось, что он знает, кто там. Лодку ударило ещё раз и ещё.
Никита из последних сил подтянулся на руках к краю и вгляделся в силуэты. Кажется, у того, что пониже, над волосами взвились змеиные гибкие тела. Или ему это лишь показалось. Очередной удар по лодке заставил его потерять равновесие и снова упасть. Вода захлестнула стремительно теряющую воздух лодку, и Никита вылетел за борт, когда снова попытался подняться. Ледяная вода свела ноги и в то же время огнём рвала лёгкие, когда он пытался вдохнуть. Очередной удар об острые камни завершил его мучения.
– Ты уверен, что мы не должны были помочь? – Солунай отступила от края, прикусывая губу острыми клыками. – Раз мы всё равно оказались тут так вовремя?
– Нет. – Бануш неловко приобнял её за плечи. – Мы чудовища. А это их людские дела. Нам не понять.
